72 
Шофер фон дер Пшика привык подчиняться. Он не спросил, зачем хозяйскому зятю понадобилась его форма, а просто сразу разделся. Кирпичников напялил на себя шоферский мундир, схватил каскетку и выбежал на крыльцо. Машина была здесь. И – главное! – водитель ее тоже был на месте.
Фланирующей походкой пролетарий подошел к авто.
– Эй, приятель! Закурить не найдется? – по-свойски поинтересовался он у мнимого коллеги.
Шофер вытащил коробочку с папиросами.
– Ух, какие сокровища! А кроны-другой взаймы у тебя, случаем, не отыщется?
– Многого хочешь! – буркнул собеседник.
– Жалеешь! – развязно продолжил Краслен. – Ну и зря! Думаешь, не отдам! Спроси кого угодно, тебе любой скажет, что Курт Фриц Эрих Зиммель всегда возвращает, когда что-то должен! Все равно твой хозяин теперь будет навещать моего каждую неделю…
– Откуда ты это знаешь?
– Да уж знаю, приятель! Я-то знаю все, что мне нужно! Тебя ведь не так давно приставили к Гласскугелю, верно?
– Ну, допустим, так.
– Вот видишь! А я у своего служу пятый год. Так что дал бы ты, парень, мне взаймы крону-другую…
– Можно подумать, хозяин мало платит тебе! – буркнул шофер Гласскугеля.
Краслен наобум назвал цифру. Посвящение незнакомого человека в такую интимную подробность, как размер зарплаты, на его взгляд, не могло не спровоцировать ответную откровенность.
– Ничего себе! И с таким жалованием ты еще просишь в долг! И не стыдно тебе?! Я вот получаю куда меньше!
– Знал бы ты, как мне приходится вкалывать, дружище! Фон дер Пшика постоянно носит то туда, то сюда! Случается, я за рулем целый день! А ты-то, наверное, только и ездишь, что домой, да в имперскую канцелярию… да вот изредка по гостям.
– Ха-ха, если бы! Да я со своим тоже сутками из машины не вылезаю! Мало того, что у него по пять-шесть встреч каждый день, так еще таскается в Клоппенберген по нескольку раз в неделю!
– В Клоппенберген! Ого! Уж там-то чего может быть интересного?
– Черт его знает. Я высаживаю его на центральной площади возле рынка и жду, а уж куда он потом идет – это не мое дело.
– Может, к любовнице? Ха-ха-ха!
– Нет, любовница у него – актриса, фройлейн Маркс с Липовой улицы. Это уж я знаю точно, поскольку горничная этой фройлейн, Шарлотта…
– Так-так! – подначивал Краслен. – Бьюсь об заклад, эта горничная – обладательница отменного бюста, иначе ты бы про нее и не упомянул…
– Ну-ка хватит выспрашивать у меня! – неожиданно спохватился шофер. – Ты, случаем, не коммунистический шпион?
Кирпичников понял, что пора сменить тактику.
– Нет, я не шпион, – ответил он. И угрожающе добавил: – Я зять господина фон дер Пшика! Специально нарядился шофером, чтобы проверить тебя! Работаю я… Впрочем, это неважно, где я в данное время работаю. Сейчас пойду к Гласскугелю и расскажу ему все о твоем поведении! Болтун – находка для шпиона!
Шофер раскрыл рот. Побледнел.
– Ладно, ладно, прощаю пока что! Выношу тебе предупреждение, дурачок! Но если еще раз подобное поведение будет зафиксировано… Как звать-то тебя, языкастый?
– Николай Александрович, граф Заозерский, – смущенно ответил водитель.
Краслен раскрыл атлас Брюнеции. Клоппенберген, говорите? Так… Девяносто километров от столицы, население пятьдесят пять тысяч человек. Небольшой, но заблудиться можно. Поехать туда прямо сейчас? А дальше что? Слоняться по улицам, спрашивая у прохожих, нет ли где-нибудь поблизости похищенных ученых? Постараться втереться в доверие к Гласскугелю? Ну, это легко сказать. Попробовать еще что-то узнать о секретной лаборатории, в которую поместили разработчиков оживина? Но как? Выснить, куда поставляются реактивы, опытные материалы, оборудование? Если бы Краслен даже разбирался в химии и медицине, он все равно не смог бы угадать, какое именно сырье и какие приспособления используются для оживина. А если опереться на то, что используют любые разработчики лекарств? Колбы, пробирки? Нет, это детский лепет. Шприцы? Из той же оперы… Белые мышки для опытов? Стоп! Уж фашисты-то, конечно, будут ставить эксперименты не на грызунах!
Краслен еще раз оглядел карту. Ближайший к Клоппенбергену «воспитательно-оздоровительный» лагерь находился в деревушке Мюнненбах – он так и назывался. Вряд ли люди Гласскугеля стали бы пригонять заключенных для опытов издалека.
– Пойдем приляжем! – раздалось из-за спины.
– Кунигунда, что ты знаешь о воспитательном лагере Мюнненбах? – спросил Краслен, не оборачиваясь.
72 
