69 
– А что, не отдать ли вас разъярённым мужикам? – съёрничал Полянский. – Изрубят вас на мелкие кусочки. И делу конец! Был управляющий и нету! Мужицкий бунт всё спишет. И мне проблем меньше. Злоумышленника я нашёл. Вы всё затеяли – вам и расплачиваться за свои художества.
– Помилуйте… – пролепетал перепуганный Берсеньев. – Я всё расскажу вам…. Всё… Только не отдавайте меня мужикам… И на каторгу я не хочу…
Полянский воззрился на управляющего, тот был жалок и отвратителен…
– Ну, от мужиков защитить я вас, пожалуй, смогу. А от закона – вряд ли. Постарайтесь рассказать мне всё предельно откровенно, и тогда, возможно, я избавлю вас от пожизненной каторги.
– Расскажу всё! – с жаром воскликнул Берсеньев. – В начале лета прошлого года, в Москве я познакомился с Сильвией Либуш. Очаровательная женщина, надо сказать… Так вот, мы стали любовниками. Через какое-то время мой дядюшка, купец Берсеньев, решил устроить меня приказчиком в одну из своих ярославских контор. Я признался Сильвии, что вынужден покинуть Москву, ибо не могу упустить такой шанс… Кажется, я сказал тогда, что дядя мой поставляет кондитерские изделия самому графу Шаховскому, у того имение недалеко от Ярославля. Сильвия проявила к моим делам нескрываемый интерес, особенно к графу Шаховскому. И предложила мне дело, которое на тот момент показалось мне весьма заманчивым: я поступаю на службу к графу и помогаю ему отправиться на тот свет. Затем за ним последует его сын…
– Так, так… – по обыкновению протянул поручик. – А после Григория Шаховского настанет очередь его жены… – Берсеньев кивнул в знак согласия. – М-да… Григорий умер загадочной смертью после того, как провёл ночь с Сильвией Либуш. Ох уж эта мадам Либуш… – Полянский решил не торопить события и спросил: – А как вы получили место управляющего? Неужели смерть Белкина, вашего предшественника, действительно была делом случая?
– Я точно не знаю… Но мне кажется, что Сильвия наняла кого-то… И Белкина подстрелили на охоте. Клянусь вам, я его не убивал! Я и стрелять толком не умею!
– Я вам верю. Продолжайте…
– Так вот, дядя написал мне рекомендательное письмо. Я явился на бал к Шаховскому и по счастливой случайности ему понравился… Затем доктор Самойлов рассказал мне семейное предание Шаховских… Тут и возникла у меня идея с Дракулой-вурдалаком. Сначала я как-то ночью попытался надеть доспехи Дракулы. И так же, как и вы, убедился: они слишком тяжелы. Сильвия часто приезжала в Ярославль, я рассказывал ей обо всём, что происходит в имении. Идея с Дракулой ей очень понравилась, она заказала для меня бутафорские доспехи… А потом я как-то разбирался в своём флигеле. Шкафы были забиты старыми бумагами. Так я нашёл подробный план дома, датированный 1730 годом, вероятно, тогда-то он и был построен. Я несказанно обрадовался своей находке, и внимательно изучив план, обнаружил, что есть некий тайный коридор, и ведёт он как раз из флигеля прямо в барский дом, а точнее, в спальню старого графа… Поначалу я не отважился рядиться в Дракулу. Но самочувствие графа резко ухудшилось и я решил воспользоваться этим обстоятельством.
– Вы поставили в подземелье две музыкальные шкатулки с искорёженными валиками, периодически включали их, чем ещё докучали старому графу, – закончил мысль Полянский.
Берсеньев округлил глаза.
– Откуда вы знаете?..
– Увы, я не располагал планом дома… Я просто проанализировал события и решил, что в комнате графа непременно должна храниться разгадка… И я не ошибся, – с гордостью пояснил поручик. – В подземелье я нашёл человеческие останки, думаю, они как раз и принадлежат пращуру Шаховских. Он, ведомый ревностью и местью, покинул постель, несмотря на рану, и отправился по тайному подземелью во флигель, где почивал его молодой соперник. Пращур беспрепятственно вошёл во флигель и умертвил соперника. Правда, каким образом, я до конца не понял… На обратном пути рана открылась, и предок Шаховских потерял сознание, истёк кровью и умер. Затем крысы и время сделали своё дело.
– Да, так всё наверняка и было… Когда я обследовал подземелье, то нашёл около скелета склянку с неким веществом и валет. За сто лет с ними ничего не сделалось. Я вспомнил то, что мне рассказывал доктор Самойлов, особенно о запёкшихся ранках на шее молодого соперника. И тут я понял – это рана, нанесённая валетом. Ведь у него – два узких лезвия.
Полянский с нескрываемым интересом слушал Берсеньева. Его поразила изобретательность преступника…
69 
