очень нудно 
30 
Мы сошли на берег, когда вечерние сумерки окутали лунный пейзаж острова Сантьяго. Луис остался на «Санта Диане», а мы по одному разошлись по тавернам и кабачкам Рибейра Гранде. Остров располагался на морском пути из Африки в Южную Америку и служил перевалочным пунктом для судов, перевозящих «черный товар». Город был полон пиратов, торговцев и мошенников всех мастей.
Я подошел к кабачку «Попутный ветер». Из него доносились веселая музыка, смех и гул человеческих голосов. Ночная, распутная жизнь портового города только начиналась.
Я вошел в дымный, заполненный запахами человеческих тел и спиртного зал. Люди сидели за столами, громко разговаривая и подпевая красотке, которая ходила между ними и, присаживаясь то к одному, то к другому столу, пела на испанском языке очень веселую и весьма фривольную песенку, чем еще больше распаляла разогретых спиртным мужчин.
Как только я вошел, воцарилась тишина, а потом вновь взорвалась с безудержной силой, нестройным, пьяным гамом. Но я стоял оглушенный запахом женских тел, доступных, манящих, сводящих с ума! Во мне росло непреодолимое желание их крови и близости! Я начал задыхаться. В голове помутилось. Инкуб поднимался, разрастаясь во мне, не оставляя места рассудку.
Как в тумане я видел, что от ближайшего стола ко мне шла молодая рыжеволосая женщина. Ее вольный вид говорил о доступности и наслаждении. Она подходила ко мне с медлительностью человеческих движений, а у меня уже не было сил ждать ее. Молниеносным броском я подхватил ее на руки и вылетел из заведения. Я мчался, неся на руках теплую и желанную жертву. Во мне не осталось ничего человеческого, только острое, до боли, до исступления, вожделение.
Женщина дрожала: она была смертельно напугана. Я остановился в каком–то проулке и, поставив ее на ноги, одним движением разорвал платье. Прижал к себе обнаженное тело. Передо мной встал образ Кали Махадеви. Это лишало рассудка. Я вновь погружался в сладостный и болезненный омут. Я вновь, как на костре, горел от нестерпимого возбуждения и был готов растерзать свою жертву. Теперь я был безжалостным богом, требующим кровавой жертвы!
Кали Махадеви, приняв в жертву мою невинность крови и тела, дала взамен свой дар и проклятие: я становился неуправляемым исчадием ада – инкубом, во всей его ужасающей ипостаси, преумноженной во много раз кровью и страстью великой богини. Я рычал, как хищный зверь, почуявший свежую кровь, рот наполнился горькой слюной, дрожь нетерпения сотрясала тело.
Но на грани безумия в глубине моего сознания мерцал проблеск мысли, удерживающий меня от рокового броска. Я замер на секунду. На моих руках повисла женщина, потерявшая от страха сознание.
«… Злой рок: охота на людей, чудовищ древняя потеха.
Желаний пытки испытав, понять – в невинности залог успеха …».
Отрывок из манускрипта, как назойливая муха, бился и жужжал в моей голове, отвлекая и раздражая.
В это мгновение черная тень, мелькнув в воздухе, опустилась рядом со мной. Я, все еще одурманенный, почувствовал, как в меня вцепились острые зубы. Иша, оскалившись и рыча, схватил меня за руку, заставляя отпустить женщину. Когда я отступил, бросив жертву, Иша, встав передними лапами мне на грудь, рычал в лицо, заставляя отходить все дальше. Он был в ярости. Я не мог даже представить его таким. Его глаза горели красным огнем. Острые клыки клацали у самого лица, заставляя опомниться. Я стал приходить в себя. Бросив взгляд на женщину, я вдруг осознал, на краю какой бездны стоял мгновение назад!
Прижавшись спиной к стене, я с глухим стоном опустился на землю. Иша сел у моих ног, застыв, как изваяние. Обхватив голову руками, я старался понять, как такое могло случиться со мной. Я всегда считал себя сильным, способным держать чувства в узде. И вдруг такое безумие!
Со стороны глухого переулка послышался шелест приближающегося вампира. Иша, подняв голову, прислушался и, рыкнув, остался на месте. Значит, это свои. Из темноты выскочил Тибальд. Он остановился и, в одно мгновение окинув нас взглядом, все понял. Женщина, уже пришедшая в себя, всхлипывая и икая от страха, старалась прикрыться разорванным платьем. Ее била непрерывная дрожь. Я сидел, не поднимая от стыда голову. Я не смел поднять глаза на Тибальда.
Тибо подошел к женщине и, присев, посмотрел ей в глаза. Он шептал, заставляя ее забыть о случившемся и вкладывая в ее голову другое происшествие. Затем подошел ко мне, молча протянул руку. Помог подняться, и мы помчались к порту. Иша, не отставая, бежал рядом. Его скорость была такой же, как наша, что тоже удивляло: ведь раньше он не поспевал за нами.
30 
