11 
— Что же, вы так редко отдыхаете?
— Я плохо переношу жару, это раз. У моих родителей не было свободных денег на какие-то увеселительные поездки. А у меня больше денег уходит на съемную квартиру, чем откладывается на путешествия. И не к каждому отпуску удается скопить нужную сумму. Иногда отдыхаю, даже не выезжая из города.
— Это неправильно, — задумчиво сказал Холден.
— Ну, уж как есть. Вы-то наверняка путешествовали немало?
— Да, немало. Южная Африка, Хорватия, Нидерланды, Испания, Португалия, и так далее.
— А что вы делали в Южной Африке?
— Охотился.
— На кого, если не секрет?
— На львов в основном.
Марибелл широко открыла глаза:
— Зачем?
— Иногда я и сам задаюсь этим вопросом, — рассеянно произнес Холден. — Раньше я иначе относился к охоте. Был молодой и глупый.
— А теперь? — Марибелл лихорадочно размышляла, стоит ли упускать такую удачную возможность съязвить. Потом решила, что, пожалуй, не стоит. Возможно, ей удастся разговорить Холдена, и вечер, по крайней мере не пройдет в скучной, безликой беседе…
— А теперь я пересмотрел свои взгляды. Стал с большим уважением относиться к жизни. И к человеческой жизни, и к жизни животных. В конце концов, зверушки не виноваты в том, что человек пытается за их счет удовлетворить свои амбиции.
— Вы думаете, это амбиции? — поинтересовалась Марибелл.
Холден пожал плечами:
— Амбиции, комплексы, нереализованная агрессия… Не так уж важна причина. Куда неприятней теперь для меня следствие, то есть охота и убийство.
— Может, вы состоите в Гринписе?
— Отнюдь. Вовсе не требуется вступать в какие-то официальные организации, чтобы придерживаться своей точки зрения и жить в соответствии со своим мировоззрением.
— Вот как. Но тогда, может быть, вы репортер, мистер Гроуд?
— Почему вы так решили, Марибелл?
К этому вопросу она не была готова и растерялась.
— Ну… — начала она, — вы, с одной стороны, говорите, как будто обзоры статей зачитываете… И потом, у вас активная гражданская позиция.
Холден засмеялся.
— Почему вы смеетесь? — она смутилась окончательно.
— Всегда приятно узнать о себе что-нибудь новое. Я думал, что в очередной раз услышу о том, какой я зануда, педант, чересчур правильный для хаоса этого безнадежного мира.
— Ну, так красиво я говорить не умею. Но вы персона и впрямь загадочная.
Он в очередной раз пожал плечами.
— Ничего загадочного, на мой взгляд… Да, словом и правда владею неплохо, по большинству жизненных вопросов у меня вполне четкая и сформировавшаяся позиция. Из этого не следует, что я обязательно должен оказаться репортером…
— А еще вы много где поездили, — напомнила Марибелл.
— Удивительная логика. Рад, что мне удается не слишком переоценивать женщин.
Она вовремя заметила, что он смеется.
— Как салат? — вежливо спросил он.
— Замечательно. Как раз то, что приятно съесть в качестве легкого ужина.
Он снова смеялся:
— И потом не говорите мне, что я не угадал. Диета, не есть после шести, низкокалорийный йогурт?
— Обезжиренное мороженое, — сердито сказала Марибелл.
— Мороженое я попросил вообще не класть к штруделю.
— Да, я заметила.
Холден с широкой улыбкой заметил:
— Я сделал это не для того, чтобы уязвить вас или обделить удовольствием. Скорее, наоборот. Теперь я могу предложить вам замечательный десерт этой кофейни — самое натуральное в Англии мороженое, с кусочками фруктов и ягод. Вам понравится. Сколько шариков? Четыре? Пять?
— И каких же?
— Позвольте, я…
— …сам закажу, — закончила за него Марибелл. — Ладно, валяйте, заказывайте.
Она мысленно ойкнула, а потом прикусила язык. В самом деле, почему она так робеет перед ним? Он не ее учитель грамматики в колледже.
Да, грамматика так же далека от темы сегодняшней беседы, как дежурный прогулочный пломбир в вафельном рожке — от этого роскошного холодного десерта. Мороженое медленно таяло в хрустальной креманке, а Марибелл наслаждалась вкусами на языке: банановый, карамельный, черничный, грушевый, и, наконец, просто ванильный с корицей.
Ее гастрономические изыски были прерваны вопросом Холдена:
— Марибелл, а вы чем занимаетесь? Помимо того, разумеется, что разгуливаете по ночному городу в шикарных платьях.
— А вы угадайте, — неожиданно для самой себя ответила она.
11 
