очень нудно 
50 
– Эй! – вовремя спохватился я. – На кофе не хватит! Это же вся вода!
На лицо полковника возвратилось серьезное выражение. Он тотчас отнял баллон от лица Петра и прикрутил сверху пластмассовую крышечку.
Вскоре вернулась Гуля и развела костер. А минут через двадцать над котелком поднялся первый пар.
Полковник достал из своего рюкзака поллитровую алюминиевую кружку и ложку.
Насыпал в кружку молотого кофе и присел у костра, ожидая кипения воды.
Гуля отошла в сторону и принялась укладывать свои вещи обратно в двойной баул.
– А чай у тебя какой? – неожиданно спросил ее полковник. – Цейлонский?
– Здесь все китайское. – обернувшись на мгновение, ответила моя жена. – Зеленый есть, желтый… Полковник Тараненко кивнул и повернулся к котелку.
Наконец он налил себе в кружку кипящей воды, бросил туда два куска сахара-рафинада и стал громко разбалтывать все ложкой.
– Товарищ полковник, – проговорил я. – Может, хотите с молоком?
– С молоком? Откуда здесь молоко?
– У меня сухое, детское.
Полковник бросил внимательный взгляд на мои вещи, разложенные рядом с опустошенным рюкзаком.
– Вон то? – спросил он, показывая рукой на банки «детского питания». Я кивнул.
– Ну давай, раз предлагаешь! – Он поднялся, открыл одну банку и высыпал в кружку две или три ложки белого порошка;
Плотно закрыв банку, он вернулся на свой стульчик возле костра. Подул на кружку, посмотрел на небо. Кофе еще был слишком горяч, и он опустил кружку на песок, а сам, порывшись в своем брезентовом рюкзаке, достал бежевую панамку с надписью «Ялта-86» и натянул ее на голову.
– Сидели б вы по своим хатам, я бы сейчас в отпуск пошел, – грустно произнес он. – Думаете, я сам эту систему придумал? Это все начальство! Им бы только побольше успешных операций за минимум бюджетных средств! А у меня путевка в Одессу пропала. В санаторий имени Чкалова! Жарься теперь здесь с вами на солнце, да еще и моря рядом нет.
– А Каспийское? – спросил я. Полковник скривился и протянул руку вниз за кружкой.
Я с нетерпением ждал момента, когда будет сделан первый глоток. Но «адидасовец» Тараненко не любил горячих напитков. Он ждал, когда кофе остынет.
Ждал еще минут пять, и только после этого кружка, наконец, приблизилась к его губам. Я с облегчением выдохнул свое напряжение. Оставалось подождать, пока он напьется.
Глава 39
Тяжело отрываясь от бледно-желтого песка пустыни, Витольд Юхимович Тараненко почему-то вспоминал хатку-мазанку своей бабушки – Федоры Кирилловны Кармелюк, которую, как казалось ему, всю жизнь, чуть ли не от самого рождения, все односельчане называли бабкой Федорой. Словно и детства у нее никогда не было. Тело полковника неспешно возносилось и вот он уже открыл глаза, которые закрыл десятью минутами раньше из-за неожиданной "медленности кровообращения.
Открыл глаза и действительно увидел уже далеко внизу эту хатку, стоявшую на окраине села в Хмельницкой области, в такой глуши, что даже колхозы там возникли только после войны. Нет, понимал полковник, что не может он сейчас пролетать над бабушкиной хатой, во-первых, потому что еще невысоко поднялся, во-вторых, из-за неопределенности самого полета и непонимания его причин.
«Мираж», – подумал про хатку Витольд Юхимович, но тут же еще раз глянул вниз, на удаляющуюся от него твердь.
Воздух на этой высоте показался ему сладким, и несмотря на висевшее вверху солнце, жары он уже не ощущал. Ощущал только смешение мыслей, которые вели себя как солдаты-новобранцы, еще не построившиеся в шеренгу и еще не знающие, как надо строиться. «Цыц!» – прикрикнул на них опять же мысленно полковник, и они успокоились. Затихли. И такая благодать возникла на душе у него, что он осмотрелся по сторонам и сосредоточился на ощущениях полета. Полет продолжался.
Сделав несколько движений руками и ногами, полковник Тараненко осознал его реальность, а кроме прочего понял, что его тело с прижатыми к бокам руками и ногами вместе обладает лучшими аэродинамическими качествами, чем оно же с ногами на ширине плеч и руками, разведенными в стороны. Прозрачность воздуха была поразительна – он увидел какой-то маленький камешек, размером с теннисный шарик, летевший ему навстречу. Они сближались, и когда до шарика оставалось метра два-три, полковник Тараненко увидел, что пролетит он в каких-нибудь сантиметрах тридцати от его тела. И тогда выставил Витольд Юхимович открытую ладонь на пути у шарика и поймал его. И от этого неожиданного соприкосновения двух летящих навстречу друг другу тел закружился медленным воздушным волчком полковник Тараненко, сжимавший в ладони пойманный космический предмет, похожий на теннисный шарик. Витольда Юхимовича еще несколько раз развернуло, отнесло куда-то в сторону, словно он танцевал вальс с невидимым партнером. И наконец движение остановилось, и завис полковник в пространстве. И тогда он поднес ладонь с предметом к глазам и рассмотрел, что же это он словил, и даже головой мотнул от удивления – в его ладони лежало яйцо-крашенка, расписанное знакомым карпатским орнаментом. Только краски уже пожухли и едва прочитывались. Видно, на солнце выгорели. Не зная почему, но Юхим Витольдович стал кроить яйцо в руке и еще внимательнее рассматривать орнамент – возникло желание найти дату, захотелось узнать: сколько уже лет летает это яйцо по космосу. Но даты нигде не было. Один лишь кольцевой орнамент, в котором все линии: и ровные, и зигзагообразные, и ломаные, сходились, словно вечная ниточка без концов.
50 
