очень нудно 
57 
Послеобеденный труд не принес сюрпризов. Разве что еще одна мумифицированная ящерка, только намного меньше первой. Я ее выкопал из ямки и без сожаления тут же засыпал песком, пробираясь лопатой поглубже. К вечеру меня стала одолевать усталость. Мало того, что я был насквозь вспотевший, так и волдыри у меня на ладонях полопались и оголенная кожа щемила от малейшего соприкосновения с лопатой. Лопата постепенно превращалась у меня во врага номер один.
«Все, – твердо решил я. – Завтра „ухожу на больничный“! Хватит! Спартак бы уже давно восстание поднял!»
Этот вечер прошел тихо и без песен. И «спокойной ночи» мы друг другу не пожелали.
Я лежал рядом с Гулей, смотрел в звездное небо и ждал, когда же посыплются звезды, позволяющие загадывать желания. Но звезды в эту ночь были намертво прикреплены к небу, и им было наплевать на мои желания, им было наплевать на меня и на мои щемящие от боли ладони. И я, должно быть, в первый раз почувствовал высокомерие неба. Мне стало неприятно и я повернулся набок лицом к уже заснувшей Гуле. Закинул правую руку на ее теплое плечо и замер так. И подумал, что хамелеончик Петрович тоже, наверно, замирает в те моменты, которые ему хочется остановить, задержать, он замирает, чтобы не спугнуть вдруг возникшее ощущение счастья или же просто спокойствия.
Глава 45
Прошло еще три дня, но ничего хорошего они не принесли. Петр с каждым днем становился все раздраженнее и агрессивнее. А я, измученный жарой и болью в ладонях, не был в состоянии отстоять свои права и продолжал вопреки боли рыться лопатой в песке.
– Если хочешь, я могу их ночью связать! – прошептала мне перед сном Гуля.
* * *
Я отрицательно мотнул головой. Прошедший опыт уже показал, к чему приводят связывания и развязывания. Надо было просто отвязаться от них, от Петра и Гали, но у меня уже не было не только сил, но и воли. Какая-то туманная надежда на все-таки возможный успех поисков маячила впереди, и, казалось, только этот успех освободит нас от их компании.
На следующее утро мне стало попадаться в песке много камней, среди который были и обычные камни, и куски известняковых блоков, ранее служивших фундаментом или стенами какой-нибудь постройке. Я наклонился и с интересом рассматривал эти камешки. Петра рядом не было – видно он устал за мной следить. По идее, если колодец находился за укреплением, значит, никаких построек возле него быть не могло, но ведь и сам колодец, как я уже тут видел, обычно обкладывался камнями, чтобы его не засыпало ползучим песком. Во всяком случае, в этом месте я работал повнимательнее, и внимательность моя была вознаграждена. Я нашел золотой нательный крестик с распятием. По краям он был сильно отшлифован песком, да и само маленькое распятие было наполовину стесано временем. Однако находка добавила мне сил, и я с удвоенной энергией продолжил выкапывать в этом месте песок и внимательно просматривать его. И, пока я там рылся, каким-то чудом в мое тело возвратилась бодрость. Я как-то по-новому ощутил себя и снова оглянулся, уже с бодрой опаской, проверяя: не идет ли в мою сторону Петр.
Но вокруг никого не было, и я продолжал поиски. Правда, больше ничего мне не попадалось, но надежда, рожденная нательным крестиком, была еще очень сильна и заставляла меня еще ниже наклонять голову, чтобы случайно не пропустить какую-нибудь важную мелочь.
Через полчаса меня ожидал сюрприз – уже дойдя до потенциального дна ямы, я решил копнуть еще раз, и лопата вынесла мне из почти метровой глубины маленький желтый ключик. Я взял его в руки, обтер и рассмотрел. К моему удивлению, ключик оказался золотой – и это открытие не могло не вызвать у меня какую-то смешанную радостно-ироническую улыбку. «Ну вот, – подумал я, – теперь я – Буратино…»
Прислушиваясь к этим своим ироническим мыслям, я ощутил в себе нечто новое. Это новое ощущалось именно физически, словно ускорившееся кровообращение или участившиеся удары сердца. Оно было мое, не чужое, но в то же время от меня не зависело. Мне на мгновение стало страшно: наверно, так в старости люди вдруг понимают, что их больному телу наплевать на их же здравомыслие, на их светлый ум и все еще прекрасно работающий мозг. Тело устало и просит душу выйти вон…
«Может, я заболел?» – подумал я и снова прислушался к жизни своего тела.
Никакой боли я не ощущал, на болезнь это было не похоже.
«Наверно, нервное переутомление», – решил я и возвратил свое внимание к найденному ключику. Сравнил его с распятием – одно и то же золото, тот же его желтоватый оттенок и такие же следы шлифовки песком.
57 
