46 
Новое мусульманское завоевание нанесло тяжелый удар великому городу. Купцы и ремесленники в поисках лучшей доли начали покидать Антиохию, переселяясь, кто в Константинополь, кто в Каир и Александрию. Православные греки и армяне-монофизиты были обложены непосильным налогом, и перед ними было, по существу, только два пути — либо перейти в ислам, предав собственную веру, либо уехать из города. К моменту появления крестоносцев Антиохия уже потеряла свое значение великой торговой столицы; тысячи домов были покинуты, из десятков городских ворот действующими оставались только пять. Впрочем, не стоит и преувеличивать степень этого упадка. В 1097 году в Антиохии все еще проживало около ста тысяч только постоянных жителей, а бросившееся под защиту городских стен окрестное население еще увеличило это число вдвое. Хозяйственная разруха не отразилась и на мощи городских укреплений. Антиохийская крепость по-прежнему оставалась одной из величайших твердынь мира. И эту неприступную цитадель предстояло взять изрядно поредевшим после малоазиатского похода войскам крестоносцев.
Единственным серьезным преимуществом для христианского войска была малочисленность антиохийского гарнизона. Двухсоттысячному крестоносному воинству (легко подсчитать, что в степях и горах Малой Азии навеки осталась лежать, по меньшей мере, третья часть «Христова воинства») командующий гарнизоном Баги-зьяни мог противопоставить не более десяти тысяч профессиональных солдат. Между тем, длина городских стен составляла почти двадцать километров, и Багизь-яни приходилось сильно рассредоточивать своих людей.
Антиохийская крепость даже для того времени была пилением почти исключительным. Ее стены поднимались в высоту на двадцать пять метров, что очень штрудняло использование осадных лестниц, при такой иысоте не слишком эффективных. Город опоясывала цепь мощных башен из природного камня (по разным сведениям, их насчитывалось от трехсот шестидесяти до четырехсот пятидесяти), находящихся на расстоянии полета стрелы друг от друга. Стены были настолько толсты, что по их верху свободно могла проехать упряжка из четырех лошадей. Такая толщина стен позволила защитникам крепости быстро перебрасывать необходимые подкрепления к участкам, находящимся в опасности. Кроме того, западный и южный отрезки стены заходили в горный массив, что делало полную блокаду крепости чрезвычайно сложной задачей, с которой крестоносцы, кстати, так и не справились.
Как бы то ни было, мощная Антиохийская крепость запирала самый короткий путь в Святую Землю и была, безусловно, наиболее могучей твердыней Восточного Средиземноморья. Просто обойти крепость, оставив ее за спиной, крестоносцы не могли (да, впрочем, и не хотели — ведь о богатствах Антиохии ходили легенды), так как это было чревато самыми тяжелыми военными последствиями. Фактически, судьба Святой Земли, судьба крестового похода, а, по большому счету — и всего крестоносного движения, решалась здесь, у стен древней эллинистической столицы. Антиохию нужно было взять во что бы то ни стало, но вот с этим у крестоносцев дело сразу не заладилось.
После тяжелейшего малоазиатского перехода «Христовы воины» отнюдь не рвались в бой. Лишь Раймунд. Тулузский, по-видимому, имеющий особые виды на Антиохию, пытался убедить других вождей немедленно штурмовать город. Но грандиозность укреплений испугала лидеров христианского войска: было решено приступить к осаде. Решение, пожалуй, было довольно разумным — для штурма такой первоклассной крепости у крестоносцев не было необходимого оборудования: штурмовых башен, таранов, катапульт. В этой ситуации единственно возможным вариантом была полная блокада, с тем, чтобы лишить город всех источников снабжения и голодом принудить его защитников к сдаче. Однако крестоносцы повели себя крайне беспечно: слабая воинская дисциплина и усиливающиеся разногласия среди вождей привели к тому, что ни один из крестоносных отрядов не захотел прикрывать подступы к Антиохии со стороны гор. Конечно, стоять в плодородной долине Оронта, устраивая пиры и развлечения, было не в пример приятнее; в результате через ворота в южном и западном участках стены защитники города получали продовольствие и могли производить неожиданные вылазки.
Вскоре беззаботность осаждающих привела к еще более тяжелым последствиям. Долина Оронта, этот райский уголок, могла бы прокормить все крестоносное войско, но «Христовы воины» уже в течение месяца уничтожили весь скот и припасы местного населения. Часто десяток солдат жарили себе на обед целого быка, а несъеденное просто выбрасывалось с веселым смехом. В декабре веселье закончилось — лагерь крестоносцев поразил голод. Беспечным рыцарям Гроба Господня пришлось затянуть пояса и задуматься о будущем. Большие отряды крестоносцев двинулись в еще не разграбленные области в поисках продовольствия. Крупнейший из этих отрядов — 30-тысячная армия под руководством Боэмун-да и Роберта Фландрского — в последний день 1097 года неожиданно натолкнулся на равное ему по силам войско дамасского эмира, спешащее на помощь осажденным. Состоялось кровопролитное сражение с огромными потерями с обеих сторон. Результат битвы оказался ничейным, но большую пользу это принесло крестоносцам, так как сельджуки, получив отпор, не осмелились пойти дальше и вернулись в Дамаск. Крестоносцы также возвратились в лагерь, но в своем обозе они везли не добытые продукты, а несколько тысяч раненых.
46 
