43 
Гонцы Боэмунда, уже в самом начале боя отправленные, чтобы поторопить герцога Лотарингского, идущего следом, поспели вовремя: Когда сельджуки уже, казалось, окончательно прижали армию тарентского князя к реке и готовились к последнему, убийственному натиску, запели трубы лотарингского ополчения. Шестидесятитысячная армия Готфрида Бульонского с ходу бросилась в атаку, и бой разгорелся с новой силой. Однако судьба Дорилейской битвы отнюдь еще не была решена, силы противников сравнялись, не более того. Самая крупная часть крестоносного войска — армия Раймунда Тулузского — отстала далеко и блуждала где-то среди холмов Фригийского плоскогорья. Судьбу сражения решил случай. В самый разгар неистовой сечи глубоко в тылу сельджуков появился шеститысячный отряд епископа Монтейльского Адемара и, мгновенно спустившись с холма, ударил по не ожидавшим этого туркам. Самое удивительное выяснилось впоследствии. Оказывается, выход отряда Адемара в тыл сельджукам ни в коей мере не был блестящей тактической уловкой! Крестоносцы просто заблудились в незнакомой местности... Как бы то ни было, счастливое для христиан стечение обстоятельств окончательно решило дело. Мусульман охватила паника. Вероятно, они посчитали, что в тыл им вышла вся армия Раймунда, и их войско вот-вот окажется в полном окружении. Армия сельджуков смешалась, сломала строй, а затем, бросая обозы, снаряжение и даже шатры своих предводителей, кинулась прочь. Христиане одержали первую свою решительную победу.
Разгром сельджуков под Дорилеей имел огромное значение. Судьба Малой Азии была практически решена: у Килидж-Арслана больше просто не было сил, чтобы сдерживать наступление христиан. Крестоносцы захватили, кроме того, и огромное количество трофеев; по словам провансальского хрониста, «взяли большую добычу, золото и серебро, коней и ослов, верблюдов, овец, быков и многое другое». Мощь Румского султаната была основательно подорвана.
Однако, несмотря на катастрофический исход битвы под Дорилеей, сельджуки вовсе не отказались от сопротивления западным захватчикам. Но теперь они перешли к новому методу борьбы — опробованной еще древними скифами тактике «выжженной земли»*. На псом дальнейшем пути крестоносцев уничтожались посевы и запасы продовольствия, жители городов и деревень, прихватив свои пожитки, бежали кто куда.
Теперь крестоносцы шли по обезлюдевшей стране, не встречая ни друзей, ни врагов. Припасы христианского войска быстро таяли, а пополнить их не было никакой возможности. Особенно тяжелое положение сложилось с водой. Равнины Анатолии, по которым шли теперь «Христовы рыцари», представляют собой, в сущности, засушливую степь, лишь изредка перемежающуюся плодородными долинами. Источники воды здесь и так весьма нечасты, а усилиями турок, засыпавших большинство колодцев вдоль старой караванной дороги, они вообще стали исключительной редкостью.
Положение западного воинства еще усугублялось страшной летней жарой. На безлесных равнинах негде было укрыться от палящих лучей солнца. Для непривычных к жаркому климату северных рыцарей это стало чрезвычайно суровым испытанием. Особенно тяжело пришлось пешему ополчению. По словам одного из участников похода, «мужчины, ослабевшие от чрезмерной испарины, шли с открытыми ртами, чтобы побольше вдыхать в себя воздуха и тем самым уменьшить муки жажды, но все это не облегчало их». Бедные, наивные «Христовы дети». Они и не понимали, что этим лишь усиливают обезвоживание организма. Смерть шла по пятам пешего воинства. В один из дней начала августа погибло от зноя и жажды около пятисот человек. А сколько было еще таких дней!
Лишь в середине августа, войдя в благословенный Иконийский оазис, крестоносцы смогли немного перевести дух. Сам город был брошен турками, запасы увезены или сожжены, но здесь, по крайней мере, было изобилие воды и тенистые рощи, в которых можно было переждать жару. Верные себе, рыцари уже через день-другой устроили в оазисе свою любимую забаву — охоту. Дичи, правда, было не слишком много, и на снабжении всего войска этот метод пополнения продовольственных запасов никак не отразился; по крайней мере, владетельные феодалы смогли разнообразить хотя бы свое собственное меню.
Набравшись в Йконии сил, крестоносцы вскоре смогли продолжить свой путь и в начале осени подошли к стенам Гераклеи (оовр. Эрегле), брошенной сельджуками крепости у подножия Тавра — мощного горного хребта с высокими (до четырех тысяч метров) горами, скрывающими путь в Сирию и Палестину. Дьявольскими горами» назвал их позже один из участников похода. Вид неприступных горных вершин, кое-где уже покрытых снегом, вероятно, сильно испугал крестоносных вождей, и на совещании в Гера клее они отказались от более короткого пути в Сирию, проходящего через населенную армянами Кили-кию. Только брат Готфрида Балдуин и племянник тарентского князя Танкред решили идти этим южным путем, рассчитывая на хорошую добычу. Основная часть поиска повернула на северо-запад и двинулась вдоль сорного хребта, надеясь обогнуть его с севера. Как вскоре выяснилось, это решение было чудовищной ошибкой.
43 
