83 
– Так вы утверждали, что обладаете важной информацией о последнем романе Дмитрия Павловича… – начал Арсеньев, прерывая повисшую паузу.
– Вы все еще заинтересованы в нем?
– В романе? Разумеется. Вы ведь знаете планы издательства. Там черным по белому указан срок сдачи очередного романа Дмитрия Павловича. Никто не мог и предположить подобного развития событий. – Арсеньев повторял ее мысли. – Это несправедливо. Уходят лучшие и так нелепо…
– В раскрутку его романа вложено немало средств.
– Да. К сожалению, скоро нам предстоит подсчитывать убытки.
– Не придется, Алексей Викторович.
– Можно конкретнее?
– Через две, максимум три недели я привезу законченный роман. Тот, о котором вы договаривались с Шаховым. Тот, которого вы так ждете.
– Значит, он все-таки успел его дописать?! – Арсеньев хлопнул себя по бедрам, но, поймав насмешливый взгляд Полины, смутился. – Что? Что не так?
– Важно, что роман существует и будет готов к сдаче в нужные сроки.
– Вы просто ангел-спаситель, – улыбнулся Арсеньев. – Я не задаю вопросов.
– Спасибо. Это очень деликатно с вашей стороны.
– Хотя меня с самого начала интересовало, откуда именно у вас оказалась та, самая первая рукопись Шахова?
– Прошло много времени. Ответ перестал быть актуальным. – Воробьева не собиралась раскрывать душу перед человеком, признающим лишь одну силу – власть денег. Он никогда не поймет ее ощущений и того, что толкнуло ее сегодня к заключению столь важной для нее сделки. – Осталось обсудить условия предоставления рукописи…
– Вы собираетесь ставить мне условия? – Алексей Викторович нехорошо усмехнулся. – В вашем положении я вел бы себя скромнее.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что следствие поставило под вопрос вашу причастность к происшедшему на загородной трассе. Вы же не станете отрицать, что в тот вечер Дмитрий Павлович возвращался от вас? В его крови было обнаружено снотворное. Оно же оказалось в его кармане, а на самом блистере – отпечатки ваших пальцев. Вы ему таблетки, он вам – дискету с романом на вычитку?
– Вы перестали быть деликатным раньше, чем я предполагала.
– К черту вежливость и все эти интеллигентские штучки! – Арсеньев нервно закурил. Он выпускал мощные струи дыма, периодически делая это через нос. Он стал похож на разъяренного быка, который вот-вот сорвется с привязи. – У меня достаточно связей, чтобы знать, куда ведут нити следствия. Вас вот-вот посадят. Вы ведь не рассчитывали оказаться за решеткой, Полина Сергеевна?
– И в мыслях не было.
– Напрасно. Я на вашем месте не был бы настолько уверен. В этой связи ваши условия, какими бы они ни были, теряют смысл. – Арсеньев поднялся, подошел к окну, повернувшись к Воробьевой спиной. Та поняла, что того разговора, на который она рассчитывала, не будет.
Кресло показалось ей слишком жестким, сидеть в нем было сущей пыткой. Алексей Викторович оглянулся на его скрип. Полина стояла, сжимая в руках сумочку. Арсеньев остановил свой взгляд на ней, предполагая, что вожделенная дискета с рукописью находится там. Ругая себя за несдержанность, он находил своим действиям единственное оправдание: никто не смеет диктовать ему условия. Самые востребованные авторы всегда делали и будут делать то, что требует он. И все-таки Арсеньев хотел знать, на что рассчитывала эта женщина.
– Хорошо. Чего вы хотите? – резко стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, спросил он.
– Вы издаете последний роман Шахова, а через некоторое время я принесу еще один. Вы возьмете роман в работу. Он будет написан так, что у вас не возникнет проблем с его реализацией.
– Мне бы вашу уверенность.
– Не сомневайтесь. Это будет необычный роман. Он обречен на успех.
– Лучший из всего, что мы издавали? – с иронией спросил Арсеньев.
– Лучше не бывает, Алексей Викторович.
– Вы говорите с таким жаром, что у меня мурашки по телу бегут, а вот мои предостережения, похоже, оставили вас безучастной. Напрасно.
Полина оставила его слова без комментариев. Она сказала все, что хотела. Почти все. Последнее условие оставила на «потом». Она озвучит его, когда очередная книга Шахова разлетится за считанные дни, а ее собственный выстраданный роман будет готов. В ее голове давно созрел замысел романа, который взорвет читательский рынок. Она уже сделала наброски. Получается хорошо, убедительно, искренне. Погрузившись в работу над романом, она сможет пережить потерю любимого. А то, что директор несет чепуху по поводу ее причастности к гибели Дмитрия, – полный абсурд.
83 
