115 
Когда он добрался до места, где лошади входили в воду, их там уже не было. Песок на той стороне, куда они ушли, был ещё мокрый. Он толкал револьвер перед собой, опираясь на основания ладоней. Несмотря на все предосторожности, он поймал на себе взгляд идиота прежде, чем сам его заметил.
Идиот недвижно сидел в перголе из костей с отсутствующим лицом, разлинованным, как по трафарету, полосками солнечного света, уставившись на мальца, словно дикий зверь в лесу. Глянув на него, малец двинулся дальше по следам лошадей. Голова идиота болталась на расслабленной шее, по подбородку стекала слюна. Когда малец оглянулся, тот продолжал на него смотреть. Руки идиот положил на песок перед собой, и хотя лицо его было пусто, всё же он казался существом, на которого обрушилось великое горе.
Когда малец увидел лошадей, они стояли на возвышенности по-над ручьём и смотрели на запад. Он лежал не шевелясь, осматривая местность. Потом выдвинулся вдоль края старого речного русла, уселся, прислонившись спиной к торчащим из земли костям, взвёл курок и опёрся локтями на колени.
Лошади видели, как он вышел, и следили за ним. Услышав щелчок взведённого курка, они навострили уши и направились к нему. Малец выстрелил передней лошади в грудь, она рухнула, тяжело дыша, и из носа у неё хлынула кровь. Другая остановилась в нерешительности, а когда стала поворачиваться, он взвёл курок и выстрелил. Лошадь рванулась рысью среди дюн, он выстрелил ещё раз, передние ноги у неё подкосились, она упала вперёд и перекатилась на бок. Она лишь раз подняла голову, а потом затихла.
Он сидел, прислушиваясь. Никакого движения. Первая лошадь лежала там, где упала, и песок вокруг её головы темнел от крови. По лощине плыл дымок, который постепенно редел, пока не исчез совсем. Малец двинулся обратно по руслу, укрылся под рёбрами мёртвого мула, перезарядил револьвер, а потом снова поковылял к ручью. Возвращался он другим путём и имбецила больше не видел. Добравшись до ручья, попил, промыл ногу и улёгся, прислушиваясь, как и прежде.
А теперь брось пушку, послышался голос судьи.
Он замер.
Голос раздался меньше чем в пятидесяти футах.
Я знаю, что ты натворил. Тебя подбил святой отец, и я расцениваю это как смягчающее обстоятельство деяния и умысла. Как и по отношению к любому человеку, оценивая его противоправное деяние. Но существует ещё и имущественный вопрос. Принеси мне револьвер, и сейчас же.
Малец лежал не двигаясь. Было слышно, как судья шлёпает по воде выше по течению ручья. Малец лежал и медленно считал про себя. Когда замутнённая вода достигла того места, где он лежал, он перестал считать, опустил в ручей высохшую и скрученную травинку и пустил её вниз по течению. Когда он отсчитал столько же, она ещё не скрылась среди костей. Выбравшись из воды, он глянул на солнце и стал пробираться туда, где оставил Тобина.
Следы бывшего священника были ещё влажны там. где он вышел из ручья, и весь его путь отмечали капли крови. Малец шёл по ним по песку, пока не добрался до места, где тот свернулся в своём убежище.
Ты прикончил их, малец? шёпотом спросил Тобин.
Малец поднял руку.
Ну да. Я слышал выстрелы, все три. Придурка тоже, да, малец?
Он не ответил.
Умница, прошептал бывший священник. Обмотав шею рубашкой, голый по пояс, он устроился на корточках среди вонючего частокола и смотрел на солнце. По дюнам пролегли длинные тени, и в этих тенях кости умерших животных в беспорядке валялись на песке, напоминая странную свалку скрученной арматуры. До наступления темноты оставалось почти два часа, что бывший священник и отметил. Они лежали под жёсткой, как картон, шкурой дохлого вола и слушали обращение судьи. Тот цитировал положения юриспруденции, приводил прецеденты. Он распространялся о законах, имеющих отношение к правам собственности на домашних животных, приводил выдержки из дел о лишении имущественных прав, так как считал, что они тесно связаны со скверной наследственностью бывших преступных владельцев лошадей, которые лежат теперь мёртвыми среди костей. Потом заговорил о другом. Бывший священник склонился к мальцу. Не слушай.
А я и не слушаю.
Заткни уши.
Сам заткни.
Священник закрыл уши ладонями и посмотрел на мальца. От потери крови глаза у него блестели, и он был необычайно серьёзен. Сделай, как я тебя прошу, прошептал он. Думаешь, он для меня старается?
Малец отвернулся. Он отметил, что солнце уже садится на западной оконечности пустыни, до наступления темноты они больше не разговаривали, а потом встали и побрели прочь.
115 
