117 
Иносказание.
Не иносказание. Что это голый факт и что судья — человек, как и все остальные.
Тогда выходи против него, предложил бывший священник. Выходи против него, если это так.
Ага, он с винтовкой, а я с пистолетом. Он с двумя винтовками. Давай поднимайся.
Тобин встал. Стоял он нетвёрдо, опершись на мальца. Они направились мимо фургона в сторону от занесённого следа.
Миновав первую кучу костей, они прошли дальше, туда, где у следов лежала пара дохлых мулов. Там малец опустился на колени с куском доски в руках и принялся рыть убежище, поглядывая при этом на восточный горизонт. Потом они улеглись ничком, укрывшись за вонючими костями, словно насытившиеся падальщики, и стали ждать, когда появится судья или когда он пройдёт мимо.
Ждать пришлось недолго. Судья показался на возвышенности. На минуту они остановились перед тем, как спускаться, — он и его слюнявый «эконом».[227] Открывшиеся впереди волнистые наносы можно было прекрасно рассмотреть и оттуда, но судья не стал, потому что, казалось, не выпускал беглецов из поля зрения. Он спустился с гребня и зашагал по ровному месту, ведя идиота перед собой на кожаном поводке. Судья нёс две винтовки, которые раньше принадлежали Брауну, пару фляг на скрещённых на груди ремнях, рожок для пороха с пороховницей, а также свой саквояж и брезентовый рюкзак, должно быть тоже Брауна. Особенно странно смотрелся у него в руках зонтик из гнилых кусков кожи, которые были натянуты на каркас из рёберных костей, связанных между собой обрывками верёвки. Ручкой зонта служила передняя нога какого-то животного. Одежда приближавшегося судьи больше смахивала на конфетти, так сильно она разодралась на его громадной фигуре. С жутким зонтиком в руках и с идиотом в сыромятном ошейнике, тянувшим поводок, судья походил на свихнувшегося антрепренёра, который бросил всё и бежал от гнева горожан, разнёсших его лекарственное шоу.
Они шествовали по равнине, а малец, лёжа на животе в песчаной яме, наблюдал за ними сквозь рёбра мёртвых мулов. Ему были видны следы на песке, оставленные им и Тобином, — неясные, сгладившиеся, но всё же заметные; он смотрел на судью, на следы и слушал, как движется песок. Пройдя ярдов сто, судья вдруг остановился и стал осматриваться. Идиот встал на карачки и наклонился к следам, как некая безволосая разновидность лемура. Он вертел головой и принюхивался, словно сам шёл по следу. Его шляпа куда-то делась, может быть, судья уже предъявил на неё виндикационный иск,[228] потому что теперь на ногах у него были странные, грубые пампути,[229] вырезанные из куска шкуры и привязанные к подошвам скрученной пенькой из брошенного в пустыне хлама. Имбецил рвался в ошейнике и хрипел, болтая руками перед грудью. Миновав фургон, они пошли дальше, и малец понял, что точка, где они с Тобином свернули со следа, пройдена. Он бросил взгляд на еле заметные следы, которые вели через пески и пропадали. Лежавший рядом бывший священник схватил его за руку и что-то прошептал, указывая на судью. В обрывках шкуры на скелете зашелестел ветер, судья с идиотом прошли по пескам дальше и исчезли из виду.
Они лежали, не говоря ни слова. Бывший священник чуть приподнялся, выглянул наружу и посмотрел на мальца. Тот опустил курок револьвера.
Такого шанса, как этот, тебе больше не представится.
Малец засунул револьвер за пояс, поднялся на колени и выглянул.
И что теперь?
Малец не ответил.
Он будет ждать у следующего колодца.
Пусть ждёт.
Можно вернуться к тому ручью.
И что там делать?
Ждать, пока пройдёт какой-нибудь отряд.
Откуда ему взяться? Никакой переправы здесь нет.
К ручью приходит дичь.
Тобин смотрел наружу через кости и шкуру. Малец не ответил, и бывший священник поднял голову. Можем туда пойти.
У меня четыре заряда, сообщил малец.
Он встал и посмотрел вдаль над усеянной отбросами площадкой. Бывший священник тоже встал и тоже посмотрел. Их взорам предстал возвращавшийся судья.
Выругавшись, малец упал на живот. Бывший священник опустился на корточки. Они вжались в яму, уперев подбородки в песок, как ящерицы, и следили, как судья снова пересекает площадку перед ними.
С придурком на поводке, со всей своей кладью и зонтиком, клонящимся на ветру, как огромный чёрный цветок, он прошёл среди останков, пока снова не очутился на склоне той же песчаной гряды. На гребне он повернулся, имбецил присел на корточки у его ног, а судья опустил зонтик перед собой и обратился к окружающей местности.
227
Аллюзия на «Кентерберийские рассказы» английского писателя Джеффри Чосера: «Был рядом с ним, удачливый во всём, Судейского подворья Эконом». Пер. И. Кашкина.
228
Виндикационный иск — иск о возвращении владения недвижимой вещью.
229
Пампути — мокасины мехом наружу, которые шили из необработанной шкуры только что убитого оленя, пока она ещё не застыла.
117 
