очень нудно 
38 
А я, несмотря на то что меня искала милиция, был счастлив. Напряжен, зол, измотан, тощ, прокурен — и счастлив. Секрет счастья давно разгадан: человек счастлив, если ему интересно жить.
В первый вечер я пошел по неверному пути. Купил в аптеке пачку ваты и уселся перед зеркалом. Изготовил два десятка тугих шариков размером с половину мизинца, подсветил себе настольной лампой и затеял серию экспериментов. Сначала подложил за щеки, к нижним деснам. Потом добавил еще под верхнюю губу. Потом даже в ноздри сунул, пытаясь изменить форму носа. Ничего не вышло. Только посмеялся. Моя физиономия оставалась моей физиономией. Рожей двадцатишестилетнего дурака, не желающего быть похожим на собственный фоторобот. Пришлось выбросить бутафорию в мусор. Что дальше? Перекрасить волосы и брови, вставить контактные линзы, из темного шатена превратиться в голубоглазого блондина? Бред, я стану похож на педераста. Отрастить бороду, цеплять на переносицу темные очки?
Ничего не буду делать, сказал я себе. Никакой маскировки. Далидович прав. Главное — безмятежное выражение лица.
Какое-то время — два или три дня — все шло отлично. Днем я работал, вечерами сидел перед телевизором, выпивая и бесконечно пересматривая кассету «Майк Тайсон: лучшие бои». Но на четвертый день мне сказали, что меня не просто ищут. Офис моих знакомых, хозяев небольшой частной конторы, куда я когда-то несколько раз забегал по мелким делам, — был разгромлен отрядом СОБРа, люди уложены лицами в пол и допрошены с пристрастием; компьютеры, дискеты, все документы изъяты. Знакомые рассказали сыщикам все, вплоть до девичьих фамилий своих матерей, но моего адреса не сообщили. Не знали.
Не скажу, что я сильно занервничал. Но было неприятно. Теперь, выходя из дома, я помещал в правый внутренний карман пиджака пачку в сто пятидесятидолларовых купюр. Я готов был протянуть ее любому мужчине в серой форме и фуражке, который проявит ко мне интерес. Если он, взяв бабло, потребовал бы еще три раза по столько же, я бы не возразил.
Однако никому из сотрудников МВД не повезло.
Я не посещал людных мест. Только продуктовый супермаркет и музыкальный магазин.
Ел мало. Физиология разладилась; я посещал туалет по пять-шесть раз в день, оставляя после себя жидкие цыплячьи испражнения. А вот музыка требовалась непрерывно. В машине все время орал Мик Джаггер — он знает, что такое истерика, и я, сам взвинченный, спасался взвинченными песнями взвинченного певца.
Если тебя ищет милиция, «Роллинг Стоунз» — в самый раз. В первую неделю я заслушал до дыр все альбомы, включая сольные диски Джаггера. Его наждачный голос, попадающий в ноты как бы в виде одолжения, примирял меня с действительностью. В отличие от безобидных, сладких битлов, «Роллинг Стоунз» всегда олицетворяли для меня темную сторону рок-н-ролла, всю эту кровь, нервную энергию, суицидальную блевотину, прогулки по лезвию. Злые языки говорят, что Джаггер не такой, он не живет этим, он просто хорошо это продает. Но если у тебя бабла немеряно и тебя ищет милиция, тебе неважно, кто, что и как продает, — ты просто вставляешь диск и выкручиваешь громкость до отказа.
Никогда я не следил за внешностью и поведением так тщательно. Теперь я всегда был чисто выбрит и одевался очень дорого. Я смело глядел в глаза окружающим, сверкал лучезарной улыбкой, генерировал доброту и порядочность всеми клетками тела. Вел себя естественно. Не ввязывался в конфликты. Брюки гладил каждое утро. Многословно здоровался с соседями и консьержкой. Ей-богу, я даже стал посещать солярий и сделался глянцевым, как поп-звезда. Даже среди преуспевающих жителей Крылатских Холмов я выделялся в лучшую сторону. Я остановился только когда понял, что начинаю перехлестывать: если и дальше буду продолжать изображать ви-ай-пи, милиционеры станут поглядывать на меня не по бдительности, а из любопытства.
Алкоголь в течение дня я не употреблял, не говоря уже о том, чтобы сесть за руль пьяным. Ездил медленно и аккуратно. Удалил из машины все оружие — хотя годами не выдвигался в город без ножа и газового пистолета.
Иногда в уличном трафике я замечал богатые автомобили, управляемые молодыми людьми моего возраста — они катились неторопливо, соблюдая все мельчайшие правила, уступая дорогу пешеходам, без хамских сигналов и морганий фарами, — и улыбался. Скорее всего, молодых людей, как и меня, тоже искала Генеральная прокуратура.
38 
