очень нудно 
74 
Все не любили бесчестного изменчивого, “как плывущее облако”, Кира, распутного, алчного и жестокого. Ему никто не поверил. Он говорил, что грудью защищал Ёритору.
Представить невозможно! Кира защищает кого-то!!!
Решили: Асано говорит правду. Мщение предназначалось именно Кира Ёсинака.
Вечером того же дня Асано Наганори покончил с собой, соблюдая ритуал. По обычаю, голову ему после сэппуку отсек лучший друг и главный вассал, истинный гиси Обоси Кураносукэ.
Посмертное послание, дзисей, оставил Асано Наганори.
Под порывом весеннего ветра
Цветы опадают
Я еще легче
С жизнью прощаюсь.
И все ж — почему?
Сумитомо утирал слезы, читая посмертные стихи друга. Более всех понял подтекст. Но… В воздухе повис вопрос Асано.
“И все ж — почему?”
И Сумитомо не мог отыскать ответа!
* * *
Утро я встретила (уже можно сказать) традиционно — между двумя мужчинами. И на этот раз все мы лежали на кровати испанского гарнитура и снова были одеты: я по-прежнему в платье невесты, Сергей и Харакири в сильно помятых английских костюмах.
Мелькнула первая мысль: “Сообщнички почему-то от меня не избавились, хотя имели такую возможность. Пока я спала, была беззащитна.”
За первой мыслью мелькнула вторая: “И спала я в квартире Сергея, но кто же сюда меня заносил? Оба сильные, рослые, не стали бы вдвоем тащить меня, пушинку, значит нес кто-то один. Кто взял на себя эту приятную миссию? Ах, как хочется знать, кто же нес меня на руках в эту роскошную кровать?”
Я повернула голову налево — Харакири спал, как убитый, повернула голову направо — Сергей ни в чем ему не уступал.
“Сереженька, — прислушиваясь к сладкому томлению в груди, подумала я. — Мой Сереженька. Как он мил. Просто душка.”
Словно подслушав мои мысли, Сергей приоткрыл один глаз и, увидев меня, улыбнулся.
— Софья, — ласково прошептал он, — почему ты не спишь?
— Почему здесь это? — вместо ответа спросила я, презрительно кивая на Харакири и давая Сергею понять, что уж кто-кто, а Харакири здесь лишний.
Неизвестно как началось бы это утро, не окажись в кровати посторонний? Сердце мое истосковалось по ласке, не в лучшем состоянии и другие органы.
Похоже, Сергей понял ход моих мыслей. Его широкая сильная ладонь легла поверх моей узкой и слабой.
— Софья, — с непередаваемой нежностью прошептал он, — сам мечтал от него избавиться, но этот наглец не хотел уходить. Ни в какую. Все твердил, что не доверит мне почетного члена БАГа. Пришлось взять его с собой сюда, в постель.
— Жаль, — вздохнула я, — уже охотно его потеряла бы. Не представляешь, как этот болван мне надоел.
— Оч-чень представляю, оч-чень представляю, — ответил Сергей, осторожно лаская мою руку.
Я заробела, приподняла голову с подушки, он тоже голову приподнял, губы потянулись к губам, глаза встретились и…
И раздался противный голос Харакири.
— Ого, уже утро! — с оптимизмом кретина закричал он, вскакивая с постели и тут же принимаясь делать зарядку. Прямо в английском костюме.
Как две испуганные пташки, в разные стороны разлетелись наши головы.
— Да, уже утро, — сердито подтвердил Сергей, смущенно застегивая пуговицу пиджака.
— Утро-утро, — пробурчала я, механический поправляя прическу. — Чем скакать тут козлом, лучше пойди умойся.
Харакири как раз подпрыгивал на месте, своими острыми коленями едва ли не доставая до подбородка.
— Это мысль, местами неплохо бы и побриться, — обрадовался он и ускакал в ванную.
Мы снова остались одни, но флер и аура были безнадежно разрушены чертовым Харакири. В комнате повисло напряженное молчание, которое первой нарушила я, сказав:
— Если хочешь, сейчас же уйду.
В глазах Сергея промелькнул неподдельный ужас:
— Нет-нет. Зачем?
— Ну-у, чтобы не подвергать опасности тебя и твой бизнес.
Он махнул рукой:
— Ерунда, мы же не делаем ничего плохого, а в то, что ты, такая милая и нежная, член какого-то дурацкого БАГа, лично я не верю.
— А в покушение? — поинтересовалась я, окончательно оттаивая душою.
Сергей внезапно разгорячился, даже подскочил на кровати.
— Что? — воскликнул он. — Ты? Покушалась на президента? Ерунда! Никогда в это не поверю! Ты и мухи не обидишь!
— Зато задолбу эту муху так, что та сама на меня накинется, — усмехнулась я, вспоминая слова полковника.
Сергей решительно со мной не согласился:
— Да не-ет, Соня, это неправда, ты на себя наговариваешь. Ты самая обычная женщина, — с напором начал он.
74 
