очень нудно 
71 
Девушка присела возле камина на соломенную циновку и протянула к очагу руки. Пальцы показались ей вдруг неестественно длинными и нереально белыми. Она в недоумении посмотрела на свои кисти, сжала и разжала пальцы. Зрительный обман не пропал: пальцы продолжали казаться такими же гротескно длинными, как у утренней тени. Может, теперь она видит реальность под другим углом, и привычные размеры, цвета, запахи предстают в искаженном виде? Как и чувства. Что-то в ней сбилось, как на планете со сместившейся осью вращения. К каким последствиям это может привести? Главное, не слететь бы с орбиты…
Будто испугавшись, что раскаленные угли покажутся холодными, Инга сунула руку в очаг и коснулась одного из красных «глазков». И тут же одернула, сунула в рот, как маленькая, обожженный палец. Нет, показалось. Нафантазировалось про «смещенные оси» и «другие углы» под градусом усталости. Необычный день породил странные мысли.
Инга поднялась и сделала круг по гостиной, которую Виктор гордо назвал каминным залом. На зал помещение не тянуло – ни размерами, ни обстановкой. Это была комната – небольшая, не превышающая метражом спальню в квартире Инги. Но, возможно, название «зал» получила благодаря декору. Стены были отделаны не деревом, как можно было ожидать от дачного дома, а декоративными панелями «под камень». Видимо, говоря о каминном зале, Виктор имел в виду средневековые замки.
Девушка нашла, что камень – это красиво. Можно было и правда нафантазировать, что попала она в одну из комнат старинного замка, если бы обстановка продолжала подыгрывать. Но мрачно-торжественную атмосферу нарушала легкомысленно-летняя плетеная мебель, которая удачно бы выглядела совсем в иных декорациях. Она подошла бы дачному домику, в котором стены обиты вагонкой, покрытой прозрачным лаком, где по стенам были бы развешаны пучки ароматных трав, а в простой вазе-стакане стояли бы полевые цветы. Этой же комнате подошла бы тяжелая мебель из темного дерева – кресла, стол, конторка, книжный шкаф. И шкура какого-нибудь хищного зверя на полу возле камина.
Перед уходом Виктор провел для гостьи небольшую «экскурсию» по дому, показывая, что где находится. И добавил, что Инга может чувствовать себя тут полной хозяйкой, заходить в любые помещения, пользоваться в спальне шкафом, брать любые книги. Девушка всегда умела сдерживать свое любопытство, но на этот раз желание узнать о загадочном хозяине дома куда больше, чем он о себе рассказал, пересилило воспитанность. Что, как не вещи, может поведать о человеке, что он не открывает в беседе? А Виктор был ей интересен – в память ли об их прошлой романтической дружбе, или потому, что с раскрытыми объятиями принял и впустил ее в свое настоящее.
Инга покинула «каминный зал» и отправилась на самостоятельную экскурсию по дому.
Другие помещения были куда проще, без претензий на торжественную мрачность средневековых замков. Спальня, оклеенная светлыми обоями, с обычной деревянной кроватью-«полуторкой», тумбочкой и одежным шкафом, с «цветочными», в тон обоям, занавесками на окне. Просто, ничего лишнего. Кухня, оснащенная старой двухконфорочной плитой, обеденным и разделочным столами, навесными шкафчиками с простым набором посуды, была небольшой, но светлой, благодаря окну почти во всю стену. Содержимое одного из шкафов выдавало холостяцкое положение хозяина: пачки макарон, заварной лапши, банки с тушенкой и томатной пастой. Чай (зеленый), сахар, пакет ванильных сухариков. Стратегический запас.
Впрочем, Виктор, заявив о своем холостяцком положении, слукавил. Инга обнаружила в доме следы женского присутствия: в шкафу – джинсы женской модели и блузку розового цвета (судя по размерам, барышня Виктора была довольно крупной). В ванной в навесном шкафчике были спрятаны крем для депиляции, женская туалетная вода, косметичка со всем необходимым для дневного и вечернего макияжа. С одной стороны, Инге стало и неловко оттого, что она переступила допустимую черту и вторглась на уж слишком личную территорию. С другой – она испытала некоторое недоумение: почему Виктор активно отрицал наличие у него постоянной подруги? Вряд ли он стал бы хранить вещи бывшей пассии или случайной подружки. Еще одно чувство шевельнулось в ее душе… Ревность – не ревность (глупость какая – ревновать Виктора!), такое мимолетное чувство, природу которого не удалось определить. Оно появилось и тут же пропало, чуть-чуть омрачив настроение подобно маленькому облачку, ненадолго закрывшему солнце.
71 
