очень нудно 
29 
Микаел вспомнил, что незадолго до этого она стояла на том же самом месте! Конечно, она была намного легче их, в этом она была права. Но все-таки!
— Это была запланированная попытка убийства! — с возмущением произнес он. — Вы прекрасно понимаете, что я могу доложить об этом губернатору Риги!
— Ты так и сделай, — задиристо произнесла она, словно именно этого и желала. — Не выломаешь ли ты дверь, о которой я говорила?
— Нет, — ответил Микаел. — Я больше не желаю участвовать в Вашей дьявольщине!
— Мы не должны терять времени, — сказала она, будто бы не слыша его слов. — Давай же, поскорее!
— Нет, я…
Женщина посмотрела на него. Глядя в ее удивительные глаза, Микаел почувствовал странную слабость. Кожа на ее лице была такой тонкой, что веки отливали голубизной. На губах у нее играла улыбка, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Эта улыбка была преисполнена сознанием волевого превосходства.
С яростью выдохнув, он повернулся и вошел в каретник. Он презирал себя за слабость, но все его желания теперь сводились к тому, чтобы покончить с этим домом и навсегда покинуть его. Ему осталось только принести лекарства раненым — и это все! Он так решил.
Дверь в углу каретника была заперта очень прочно. Никакие ключи не подходили. Он обернулся, чтобы спросить что-то у дамы, но та уже ушла. Он различал в темноте лишь стоящие в ряд кареты.
Яростно фыркнув, Микаел схватил стоящий у стены топор. Одним ударом он сбил замок: его собственная ярость дала ему силы. Замок разлетелся на куски, и он рванул на себя испорченную дверь.
Перед ним было небольшое, темное помещение, заваленное сбруями, упряжью и прочим старым хламом. Сначала он почти ничего не видел, но, потерев прихваченный с собой трут, увидел такое, от чего ему пришлось зажмуриться.
На полу лежало двое связанных мужчин, каждый в своем углу, крепко прикрученных веревками к деревянным балкам. Судя по их виду, они были при смерти.
— Господи, что это? — произнес он, бросившись к одному из них. Ему удалось разрезать ножом веревки.
Оба были почти без сознания, не могли двигаться и только лежали, вытянувшись, на полу. Микаел огляделся по сторонам. Проходя по двору, он заметил колодец, а тут стояло ведро. Ведро это было достаточно чистым, им можно было пользоваться.
Выйдя во двор, он стал искать глазами женщину, но ее нигде не было. Микаел мысленно обругал ее, ведь теперь ему требовалась ее помощь.
Что за странный она человек! Сначала устраивает убийство, потом спасает двоих — и все это с его помощью.
Или, возможно, между этими двумя событиями была какая-то связь? Что если Стейерхорн запер этих двоих, а женщина стала на их сторону?
Набрав немного воды из колодца, он вернулся в каретник. Одному из мужчин удалось сесть, привалившись спиной к стене. Он с благодарностью выпил ледяную воду.
Напоить другого было труднее, но в конце концов он тоже очнулся и смог разговаривать.
— Кто Вы? — спросил он на языке, которого Микаел дословно не понимал, хотя смысл вопроса был ему ясен. Он понял, что это местный язык. Второй мужчина был одет попроще, что-то подсказывало Микаелу, что перед ним господин и слуга.
Более знатный мужчина, совсем еще молодой, совершенно измученный, сказал по-немецки:
— Кем бы Вы ни были, спасибо Вам! Огромное спасибо! Мы здесь больше не выдержали бы!
Представившись, Микаел спросил, кто они.
— Разве Вы не знаете? Я граф фон Стейерхорн, владелец этого поместья, а это мой слуга.
Значит, старуха была все же права: хозяин был молодым. «Хороший парень», — сказала про него старуха.
— Но… — растерянно произнес Микаел, — кто же тогда те, что живут теперь в доме? Супруги с дочерью Биргиттой…
На лице графа появилась гримаса.
— Воры и мошенники! Да, они носят имя фон Стейерхорнов, но это дальние родственники, им здесь ничего не принадлежит. Они случайно оказались здесь, Бог знает, почему. И когда пришло известие о том, что сюда двигается царская армия, а жители покинули город, они воспользовались случаем. Они связали нас и прибрали имение к своим рукам, управляясь в нем с помощью того жалкого слуги, который раньше служил у меня, а потом изменил мне. Их план состоял в том, чтобы оставить нас здесь умирать. Спасибо Вам, молодой человек!
— Благодарите не меня, а…
29 
