очень нудно 
44 
— Нет. Хотя ночи — самое ужасное для меня время. Конечно, и сейчас у меня везде побаливает, но это ничто в сравнении с тем, что бывало раньше.
Танкред взял ее за руку.
— Это все мое влияние, — улыбнулся он.
Но у них не получалось естественной беседы. Они были слишком напуганы. Они лежали и молчали.
— Ты плачешь? — внезапно спросил Танкред.
— Нет.
— Почему? Из-за болезни?
— Не только. Ты ведь знаешь, когда человеку плохо, он всегда начинает думать обо всем остальном, что тоже причиняет ему боль.
— О чем же ты думаешь?
— Я не могу…
— Джессика, это твоя ошибка. Ты уходишь в себя и не хочешь делиться ни с кем своей болью. Так было и в тот раз, когда мы с тобой встретились. Тогда ты промолчала. И точно так же ты вела себя в доме Ульфельдтов. Как ты могла молчать о своей болезни, я никак не могу понять. И уже тем более я не понимаю, почему никто не заметил твоего состояния.
— Мне говорили, что я очень похудела и ослабла, и многие хотели мне помочь, но я уверяла их, что чувствую себя хорошо.
— Да, вот об этом я и говорю. Ты должна научиться доверять людям.
— Но я не могу поверить, что нужна кому-то. Я ничего из себя не представляю!
— Что?
— Люди просто не замечают меня. Все так сильны и уверены в себе. Леонора Кристина, твоя мать — все! Даже экономка в доме Ульфельдтов знает, что должна делать. А я — нет.
— Потому что ты все время думаешь о других. Это очень мило с твоей стороны, но иногда надо думать и о себе.
Джессика немного помолчала, а потом сказала:
— Иногда мне кажется, что я делают это просто, чтобы быть похожей на других.
— Конечно, все мы эгоисты, — медленно ответил Танкред. — Но ты много значишь для других! Ты совсем не нуль!
— Ты просто хочешь меня утешить. Я ничто.
— Ты преувеличиваешь. И оскорбляешь меня.
— Тебя?
— Ты была моей первой любовью, и, значит, у меня плохой вкус.
Против своей воли Джессика рассмеялась.
— О Господи, Танкред, не смеши меня, у меня болит все тело!
— Прошу прощения, я постараюсь быть как можно более скучным! — Он погладил ее по волосам и вновь улегся на спину.
— Ты совсем не скучный, Танкред, просто слишком серьезный! И совсем не похож на того мальчика, которого я знала.
На это он ничего не ответил.
— И молчу не только я, но и ты.
— Ты права. Я не вижу бревна в собственном глазу! Прошу прощения!
— Ты не хочешь говорить со мной? Я слышала того человека… за дверью…
Танкред молчал. Долго молчал.
— Если бы я мог кому-нибудь все рассказать! Но все это так ужасно!
— Да, я понимаю, ведь я совершенно тебе чужая!
— Неправда! Ты не должна говорить ничего подобного! Но ты больна, и я не могу…
— Танкред, я была очень рада, если бы ты доверился мне. И у меня бы только прибавилось от этого сил.
Он глубоко вздохнул.
— Даже если бы хотел, я все равно никому не имею права ничего говорить… Ведь речь идет не только обо мне…
— Может, речь идет о деньгах? — осторожно спросила Джессика. — В таком случае, я могу и хочу тебе помочь. Ведь у меня есть Аскинге.
— Нет, нет… что ты! Я не могу говорить об этом…
— Я не буду настаивать. Но знай, что я всегда с радостью помогу тебе.
— Спасибо. А сейчас тебе надо заснуть.
— Да. — Она улыбнулась. — Танкред, мне кажется, что мы всегда встречаемся в лежачем положении. — Она покраснела в темноте.
— Да, да, — засмеялся он в ответ. — Сначала я пару раз шлепнулся, когда бежал за тобой по лесу, а потом мы оба простудились и слегли в постель. Да, ты права… Но тем не менее…
Он осторожно наклонился к ней и поцеловал в лоб.
— Ну вот, теперь я тебя опозорил!
С этими словами он улегся обратно, не подозревая, что Джессика покраснела как маков цвет, а сердце ее было готово выпрыгнуть из груди.
10
Танкред разбудил ее еще до того, как пропел первый петух. Он был уже полностью одет.
— Если ты хорошо себя чувствуешь, мы можем отправляться дальше, — сказал он. — Я уже расплатился с хозяином, а мои родители с нетерпением ждут нас и наверняка очень волнуются.
— Да-да, конечно.
Но чувствовала Джессика себя ужасно. Ей с трудом удалось закутаться в плед и добрести до уборной но дворе, а потом доковылять до лошади Танкреда. Он успел подхватить девушку на руки, иначе она просто упала бы от слабости.
44 
