очень нудно 
137 
– Да уж, дух так дух! Пожалуй, за неделю не выветрится! – потянув носом и поморщившись, цинично рассмеялся Эйнер. Так ему было легче. Азра в ответ скорбно вздохнул.
Лишь однажды в новейшей истории Арингорада происходила церемония оглашения, поэтому ни о каких традициях говорить не приходилось, только примерный регламент. Но и в него были внесены изменения, причём не кем-нибудь, а самим покойным. По одному ему ведомым соображениям, цергард Сварна решил не ограничиваться преемным листом– особым бланком со вписанными в порядке очерёдности именами «наследников» (несколькими, на случай, если один вдруг скончается, не успев вступить в должность). Но Сварне простого листа показалось мало, и он сделал дополнение.
В кромешной тишине зала Церемоний раздался его собственный, живой голос, лишь немного изменённый и приглушённый потрескиванием ленты звукозаписи. «Ну, что, дождались, господа соратнички… ха! – будущий покойник явно развлекался, произнося эти слова. Выдерживал театральные паузы, чтобы аудитория имела возможность осознать и по достоинству оценить услышанное. – Да ладно, нечего глаза прятать, знаю – рады… Особенно ты, соратник Репр, правда? Ждёшь, что сейчас твой старшенький на моё место сядет? Чтобы ты, значит, от цергарда Эйнера отстал? А про твоего мугурского ублюдка, думаешь, неизвестно никому? Ха! Никогда не задумывался, у кого та бабёнка на довольствии состояла, когда под тебя ложилась?… То-то же! Не считай себя умней других!.. И не рассчитывай, что я брошу моего мальчика одного в вашем пиявочном садке!.. Ну, что, готовы, господа Верховные выслушать последнюю волю мою? Так знайте. По праву, данному мне Советом цергардов Федерации, назначаю преемником своим лояльного гражданина Федерации, регарда Хрита Фогл-ата, специалиста по особым поручениям ведомства Внешней безопасности… С новым соратником вас, господа! Чтоб вам хорошо вместе служилось на благо Отечества!»
И снова была тишина. Только звуковая лента потрескивала, проматывая последние, холостые обороты.
– С ума сойти! Это уже не церемония, господа, это просто фарс какой-то! – первым подал голос цергард Добан.
Ему не ответили. Цергарды сидели с окаменевшими лицами – все они слишком хорошо знали, кто таков «дядька Хрит» и что можно ждать, если ему, верному псу, вдобавок, обличённому высшей властью, покажется вдруг, что кто-то решил обидеть любимого хозяина. Сварна очень точно всё рассчитал.
В общем, говорить было не о чем. Цергард Репр покинул собрание, зелёный от злости. За ним потянулись остальные. Цергард Эйнер уходил последним. Он не хотел, чтобы кто-то видел его лицо. Слишком тяжёлым вышло последнее испытание. Лучше бы, думал он, на освободившееся место пришёл Хобо Реп-ат, лишь бы не слышать никогда этой записи, этого голоса – живого голоса мёртвого человека… Это слишком больно. Дядюшка Сварна не должен был так с ним поступать!
Допрашивать пленников с пристрастием цергард Кузар не спешил. Зачем, если предшественнику его удавалось, судя по отсутствию особых следов на их телах, обходиться без пыток? Да и не стремились, похоже, эти люди ничего скрывать. На все вопросы отвечали охотно, и слова их при проверке находили документальное подтверждение. Странно, зачем он их всё-таки держал?
… Перемену в своей судьбе земляне восприняли двояко. Конечно, их напугал процесс похищения: церангары в серых масках тыкали в них стволами карабинов, гнали куда-то в ночь, мимо мёртвых тел соплеменников своих, лежащих в лужах крови с перерезанными глотками… Потом везли в глухом кузове машины, по разбитой, ухабисто дороге – так и думалось, что на расстрел. Прощаться друг с другом стали… Но обошлось. Один плен сменился другим. Новое помещение было на порядок менее комфортным, нежели предыдущее. Никаких вам телевизоров или отдельных уборных. Запихали всех без разбору в тесную каменную каморку с жёсткими нарами в три яруса, с земляным, или, как говорят на Церанге, «твердным» полом. Прямо из него, в углу возле железной двери, торчала труба высотой около двадцати сантиметров. Широкая, но не слишком. Не так то легко в неё было попасть, особенно ночью, в темноте. А не попадёшь, сделаешь мимо – сам пожалеешь. Потому что предназначалась эта труба для целей вполне определённых, о чём наглядно свидетельствовала лежащая рядом стопочка старых газет.
Таковы были минусы. Но имелся и плюс: кормить стали лучше. Ненамного, но всё-таки. Тот, кто уже понял, что такое голод, умеет ценить каждый лишний кусок.
137 
