139 
– ???!!! – он не верил своим ушам.
Пальцы разжались. Человек упал на своё место, принялся обиженно потирать шею.
– Повтори, что ты сейчас сказал?! – Кузар чувствовал как, против воли, лицо его расплывается в широченной, счастливейшей улыбке.
– Господин Верховный цергард Эйнер задержал нас и заключил под арест потому, что считает пришельцами с другой планеты! – очень чётко и раздельно, чтобы ни малейшего сомнения не осталось, выговорил человек.
– Так почему… – он захлебнулся ликованием, – почему вы это СРАЗУ МНЕ НЕ СКАЗАЛИ?!!
– Но вы же не спрашивали, господин Верховный цергард! – был справедливый ответ.
…И, верно, по иронии судьбы, разговор этот происходил в тот самый день и час, когда цергард Эйнер со своим новоиспеченным соратником Хритом были заняты непосредственной подготовкой операции по «изъятию» пленных пришельцев из лагеря № 2-АР-У и возвращению под свою опеку.
…Такая уж натура была у бывшего регарда Хрита Фогл-ата, что стремление к власти было ему абсолютно чуждо. Потому что хлопотное это дело – ну его к чертям! Его личные амбиции были сведены к минимуму, и всякий раз, когда непосредственное начальство в лице младшего трегарда Цурга представляло его к повышению по выслуге лет, он шёл к «своему» и договаривался, чтобы вместо очередного звания ему выдали пять премиальных пайков. «Что мне проку с нового значка? А так хоть дети порадуются…» (Расчет был прост: разница между годовым довольствием регарда и старшего регарда как раз эти пять пайков и составляла.) В ответ на это, Рег-ат ругал его (любя, конечно же) «старым болваном», но просьбу неизменно удовлетворял. И то сказать, стоит ли гоняться за званиями человеку, чьё истинное положение повыше, чем у иного форгарда? Поди-ка, форгарды, так запросто в кабинет к Верховным не вхожи…
Вот почему внезапному взлёту своему «вечный регард» рад не был. Но и роптать на судьбу не стал, воспринял как должное. Если для пользы Эйнера Рег-ата требуется, чтобы он, Хрит, стал цергардом Федерации – значит, так тому и быть. Ради «своего» – хоть чёртом, хоть самим Создателем! Потому что поклялся в вечной преданности ещё отцу его, а сына любил больше отца. «Дядька Хрит» – так он звал его с самого детства. Дядька… Да, это могло стать правдой. Если бы не приклад пьяного пехотинца, если бы осталась жить на свете любимая его, Ому Игин-ат фро Анге, родная сестра Регана Игин-ата.
«Кто это? – спросил цергард Эйнер, увидев однажды её фото с серыми траурными полосками на стене его штабной каморки – не дома же, на глазах жены, было держать? – Лицо знакомое. Странно!» Ему известна была та страшная семейная история, за годы до его рождения случившаяся, но о роли в ней «дядьки» Хрита он не знал. Отец хотел рассказать – Хрит остановил: ни к чему прошлое ворошить. Пусть мальчик ценит его за дело, а не за несостоявшееся родство.
И Эйнер ценил. Всегда. Он умел быть благодарным. А уж как принял цергард Хрит присягу, вступая в должность – нарочно старался подчеркнуть: теперь мы на равных, я тебе больше не начальник… Откуда ему, детёнышу смутных лет, понимать разницу между выходцем из бывшего кабального семейства потомственных плотников и наследником аристократического офицерского рода Анге? Особенно теперь, когда на плотников смотрят, как прежде – на придворных ювелиров? А на самом-то деле, какое тут может быть равенство? Пусть другие судят, как хотят, но для него, Хрита Фогл-ата не изменилось ничего. И если просит о помощи Эйнер Рег-ат фро Анге, он эту просьбу выполнит, как приказ… Нет, даже не как приказ – как долг. Надо будет – хоть весь Совет Верховных собственноручно перережет, не то, что лагерную охрану перестрелять!
На всё был готов беспрекословно цергард Федерации Хрит. Однако, не пришлось. И планы их так планами и остались. Не мог, просто не в состоянии был медлить цергард Кузар, всеми силами стремился приблизить час своего торжества. Не до того было господам-соратникам, хотелось отдохнуть после утомительных церемоний, но по настоянию Кузара уже на другой день был созван Совет.
Позже у него ещё было время упрекнуть себя в излишней поспешности. Если бы любого другого, не Эйнера Рег-ата касалось дело, он был бы осмотрительнее, он, по крайней мере, дал бы себе труд поинтересоваться: на чём именно основаны его безумные подозрения? Возможно, и ему открылись бы настораживающие факты, и не попал бы он впросак, не выставил бы себя закосневшим глупцом. Но слишком уж велико оказалось стремление поскорее разделаться с врагом, слишком сладким и манящим было предвкушение торжества. Никакого расследования он больше не предпринял.
139 
