очень нудно 
42 
— Ваше высокоблагородие! — убито прошептал он, — Роман Григорьевич!
— Да? — тот удивлённо взглянул в лицо подчинённого — бледное, в красных пятнах.
— Я… У меня денег нету! Здесь, должно быть, всё дорого очень…
— И что? У меня денег достаточно.
— Да, но не могу же я за ваш счёт… Как же я могу — за чужой счёт?… — лепетал он не хуже пресловутого швейцара. — Я лучше другой ночлег подыщу…
Роман Григорьевич смерил его взглядом, полным почти что искреннего негодования.
— Ну, конечно! Гостиницу за чужой счёт вы себе позволить не можете, гордость мешает! А бросить собственного начальника одного, ночью, перед лицом магической опасности — это пожалуйста, это, по-вашему, благородно! Пусть его чёрная гончая растерзает, вам-то что! Кстати, о чёрной гончей! Она ведь к вам была приставлена! Вдруг она лишь сделала вид, что ушла, а сама сидит и вас дожидается? — Ивенский валил все аргументы в кучу, не смущаясь тем, что они явно противоречат друг другу. — Только вы за дверь — она тут как тут, и снова за вами увяжется! Но если вас это не беспокоит — что ж ступайте, поищите себе какую-нибудь ночлежку для бродяг, там уж дорого не возьмут! И кстати, о каком это «чужом счёте» вы ведёте речь? В Канцелярии выдали деньги на дорогу и все необходимые расходы. На двоих выдали, не мне одному! — последняя фраза удалась Роману Григорьевичу особенно убедительно. Уточнять, что выдаваемая агентам сумма никоим образом не предусматривала их проживание в самой дорогой из гостиниц Северной Пальмиры, он, разумеется, не стал.
— Правда? Выдали? — уж так обрадовался Тит Ардалионович, что не надо возвращаться на мороз, чёрному зверю в пасть! Легко принял слова начальника за чистую монету, и спорить больше не стал.
Сердитым постояльцам отвели два номера по соседству, на третьем этаже. Были они, по здешним меркам, не самыми лучшими — других по ночному времени, не нашлось. Портье со страхом ожидал нового скандала, но его не последовало. Государевы слуги тихо-мирно водворились в доставшиеся им комнаты и велели не беспокоить до утра. Их и не беспокоили — даже приближаться к дверям боялись, если уж надо было кому из служащих мимо пройти, так крались вдоль стенки на цыпочках. Но спокойнее от этого господам агентам не стало.
Едва Удальцев лег в постель, сон с него как рукой сняло. Вместо этого появился страх. Мысль о чёрной гончей не давала покоя: где она сейчас? Отозвал её хозяин, напуганный угрозами Романа Григорьевича, или она по-прежнему рыщет в ночи под их окнами? Или не рыщет, а затаилась, к примеру, во-он в том углу, невидимая в свете лампы? И как быть? Погасить лампу, проверить? Жутко. Выбраться из-под одеяла, выглянуть в окно? Если она там, значит, её уж точно нет в углу… А если нет её на улице, значит, либо ушла, либо в углу. И мимо неё придётся возвращаться в постель. Нет уж, лучше не вылезать! Или вылезти? Или погасить свет?
Трудно сказать, как долго он, мучимый этими вопросами, ворочался с боку на бок, скрипел пружинами — час или сто лет, в ночи время идёт по-другому. Кончилось тем, что в номер постучали. Дверь была нарочно не заперта (под замом страшнее), и вставать он не стал, только крикнул полузадушено:
— Кто?
Это был Роман Григорьевич. Он вошёл в спальню и велел:
— Вот что. Берите одеяло и ступайте ко мне, у меня в номере есть неплохой диван. Вдвоём нам будет спокойнее.
Допустить мысль, что его блистательного начальника мучили те же страхи, что и его самого, Тит Ардалионович не мог, поэтому вообразил, будто скрипом своим перебудил всю гостиницу. Ему бы о том подумать, что в таких дорогих номерах стены должны быть достаточно толстыми, чтобы постояльцы не мешали друг другу шумом. Но он не подумал, и страшно смутился. Завернулся в одеяло, мышью прошмыгнул в соседний номер и замер на диване без движения, даже дышать старался как можно тише и реже. Понятно, что крепкому и здоровому сну такое поведение не способствовало.
— Удальцев! Эй! — окликнул Роман Григорьевич с кровати спустя некоторое время. — Вы там не померли?
— Нет! — пискнул несчастный в ответ.
— Спите?
— Нет! Я думаю!
— Полезное дело, особенно среди ночи. О чём, если не секрет? — Ивенскому тоже не спалось.
— Я думаю о господине Кнупперсе! — принялся излагать Удальцев, радуясь возможности нарушить гнетущую тишину. — Мне кажется, он британский шпион, или, может, французский… Это он организовал убийство магов, чтобы расстроить дело с порталом, а потом приставил гончую, чтобы мешать расследованию.
42 
