6

И вот настал памятный день, когда Даг, проезжая мимо церкви в Гростенсхольме, приказал кучеру:

— Труби в трубу! Домой едет пропавший, которого давно ждут!

И кучер затрубил. Веселые звуки фанфар разносились в воздухе.

В Гростенсхольме ужинали. Лив подняла голову.

— Что это? Кажется, наш горн звучит.

— Да, это он, — подтвердил Таральд.

— О Боже, не случилось ли что-нибудь с Дагом.

— Нет, это сигналы веселья, — сказала Ирья. — Смотрите, они несутся во весь опор.

— Но что случилось? Даг сошел с ума?

Они все вместе вышли на крыльцо и наблюдали, как карета неслась к дому под непрерывный звук фанфар.

Во дворе она остановилась.

— Даг, ты сошел с ума? — воскликнула Лив. Он вышел из кареты. Улыбка озаряла его лицо. И таким помолодевшим его уже не видели многие годы.

— Я привез с собой двоих друзей.

— О Боже, что подумают его друзья о нас? — сказала Лив, обращаясь к стоявшим на крыльце.

Из кареты с помощью кучера вылез рослый юноша, а за ним рыжеволосый маленький мальчик, который махал рукой и смеялся. Одеты они были в необыкновенные лохмотья, обвязанные веревками и шпагатами.

Ирья закричала:

— Маттиас!

Таральд был уже внизу и, не говоря ни слова, обнимал своего младшего сына. В горле стоял комок, и он не мог ничего вымолвить. Лив вынуждена была крепко взяться за перила лестницы; у нее сильно закружилась голова.

Со стороны Липовой аллеи бежали люди узнать, что явилось причиной такого шума. Ирья опустилась на крыльцо и сидела, судорожно рыдая, неспособная двигаться. Маттиас присел на корточки и сказал:

— Мамочка, разве ты не рада?

Сбежалась прислуга, и кучер пытался оглушить всех своим рассказом. Какое-то мгновение вокруг царил неописуемый хаос.

Аре смеялся, и слезы радости текли по его щекам.

— А я думал отругать тебя, Даг, за то, что опозорил нас! Кучер, дуй в горн, да так чтобы звуки его разносились по всей Норвегии!

В этот вечер в Гростенсхольме царил веселый шум. Сюда были приглашены все из обеих усадеб и из Эйкебю, хозяева крестьянских подворий и слуги, и радостный слух распространился быстро. Посмотреть на Маттиаса, потрогать его прибежали люди со всей округи. Раньше всех толпились в Гростенсхольме люди из Эйкебю, многочисленные родственники Ирьи, а старый хозяин Эйкебю сам обнял Маттиаса, своего тезку, и вытер слезу. Ведь тот был и его внуком! Богачи и простой люд, бедняки — все перемешались здесь, и каждому было что выпить и закусить.

Только поздно вечером все вздрогнули, услышав вопрос Маттиаса:

— А где Колгрим? Я еще не поприветствовал его!

И только тогда они обнаружили, что того никто не видел после ужина — перед тем, как приехала карета.

Даг пригласил к себе в кабинет всю семью, поручив слугам позаботиться о гостях. Маттиаса отправили спать, и Даг попросил Таральда и Ирью проводить его.

— Предстоит очень серьезный разговор, — сказал он оставшимся. — Из рассказа Маттиаса явствует, что Колгрим виновен в его исчезновении.

И он пересказал все, что сообщил ему ничего не подозревавший Маттиас.

Присутствовавшие пришли в ужас, не знали, что и сказать.

— Не говорите пока ничего Таральду и Ирье, — попросил Даг. — Они и так достаточно страдали.

— Да, — промолвила Лив. — А где же мальчишка? У нас будет еще одна пропажа? Я не думаю, что мы сможем поймать его.

— Ясно, он испугался, — сказал Бранд, присутствовавший на семейном совете один; Матильда ушла укладывать Андреаса в постель. — С возвращением Маттиаса раскрылась правда.

— Вопрос лишь в том, сколько времени он будет отсутствовать, — промолвила Лив. — Мне не нравится, что он ночью где-то спрятался на улице.

— Да, и что мы скажем, когда он вернется? — заметил озабоченно Даг. — Известно, что я привык разговаривать о справедливости и нарушениях законности с преступниками, но в данном случае… Нет, я не думаю, что справлюсь с этим!

В зал вбежала Матильда.

— Тарье, кто-то был в старой части нашего дома. Твой дорожный сундук вскрыт, вокруг валяются лекарства. Одна из картин сорвалась со стены, а за ней пустое пространство. Что хранилось..?

  33