90 
– Правда?
– Правда.
Она протиснула руку в пояс джинсов и тыльной стороной ладони с удовольствием прошла по животу, поросшему волосками. Не отрывая от него глаз, она попятилась к постели, увлекая за собой Лукаса. Она шла, пока не почувствовала ногой край кровати, и опустилась на нее.
В лунном свете Лукас выглядел зловещим и опасным. Волосы стали чернее, глаза светлее, а ладное гибкое тело, казалось, вот-вот на нее набросится. Ярко выделялся крестик на цепочке, он подчеркивал смуглую кожу груди и шеи. А сережка словно подмигивала.
Руки Эйслин скользили над его сосками, едва дотрагиваясь. Она водила пальцами по тонким ребрам до темной пупочной впадины. Лукас положил руки на пряжку пояса.
– Нет, – сказала она.
Он послушно опустил руки, и она сама расстегнула его. Никогда еще она не действовала так ловко, так мучительно неторопливо и так спокойно. Пряжка мелодично звякнула в темноте. Полную тишину и неподвижность нарушало только его быстрое прерывистое дыхание.
Эйслин расстегнула тяжелую металлическую пуговицу на джинсах и расстегнула молнию. Ее приветствовал теплый мускусный запах Лукаса. Пахло его кожей, мылом, желанием. Ей захотелось испить его как воду.
– Ты такой красивый, – прошептала она. – Высокий, сильный и… твердый.
Слегка наклонив голову, она прижалась раскрытым ртом к его животу, к самой пупочной впадине. Сунула руки в джинсы и спустила их. Медленно. Обольстительно. Нежно.
От прикосновения ее языка он издал хриплый вскрик.
И еще раз, и еще, и еще…
Много времени спустя они лежали в обнимку полностью обнаженные. Тела их переплелись, согревая друг друга. Эйслин поцеловала Лукаса в шею и прошептала в ухо с сережкой:
– Я люблю тебя, Лукас Грейвольф.
– Я знаю.
Эйслин это удовлетворило, ведь она знала, что это правда.
90 
