очень нудно 
42 
* * *
Ханна помогла Натали облачиться в теплое платье из светло–голубой шерсти с тяжёлой юбкой в складку. Подходящая к нему пелерина была оторочена белым мехом. После обеда гости собирались в грандиозное послеобеденное путешествие на санях по свежевыпавшему снегу. Предполагалась остановка в Винчестере на обед и катание на коньках.
— Если погода останется ясной, — воскликнула Натали, — мы будем возвращаться домой под звёздами. Ты можешь себе представить что–нибудь более романтичное, Ханна? Ты уверена, что не хочешь поехать?
— Абсолютно уверена. Я намерена посидеть у камина и почитать письмо мистера Кларка. — Письмо доставили этим утром, и Ханне хотелось прочесть его в одиночестве. Кроме того, последнее, чего она хотела, — это смотреть, как Натали и Рэйф Боумен от холода прижимаются к друг другу под пологом во время долгой поездки на санях.
— Мне бы хотелось, чтобы ты присоединилась к нам, — упорствовала Натали. — Ты могла бы не только весело провести время, но и оказать мне услугу, занимая лорда Трэверса и удерживая его подальше от меня. Каждый раз, когда я общаюсь с мистером Боуменом, Трэверс пытается вмешаться. Это ужасно раздражает.
— Я думала, тебе нравится лорд Трэверс.
— Да, нравится. Но он настолько сдержан, что это сводит меня с ума.
— Возможно, если ты загонишь его в угол, как мистера Боумена…
— Я уже пыталась. Но Трэверс не станет ничего предпринимать. Он сказал, что уважает меня.
Хмурясь, Натали ушла к уже ждавшим ее родителям и мистеру Боумену.
Как только сани отъехали и затих звон колокольчиков на уздечках и цокот лошадиных копыт, утрамбовывавших снег, поместье и угодья погрузились в тишину. Ханна медленно шла по особняку, наслаждаясь спокойствием пустых коридоров. Единственными звуками были приглушённые и отдалённые голоса слуг. Несомненно, они также радовались, что большинство гостей уехало до самого вечера.
Ханна дошла до пустой библиотеки, манившей ее терпким запахом пергамента и кожи. Огонь в очаге отбрасывал тёплые блики по всей комнате.
Сев на стул возле огня, Ханна сняла ботинки и подогнула под себя одну ногу. Она вынула из кармана письмо Сэмюэля Кларка, сломала печать и улыбнулась при виде знакомого почерка.
Было легко представить, как Кларк, склонившись над столом, писал это письмо: лицо спокойно и задумчиво, светлые волосы, слегка спутаны. Он справлялся о её здоровье и здоровье Блэндфордов, и желал ей счастливых праздников. Затем Кларк перешел к описанию своего последнего увлечения — наследованию признаков, описанных французским биологом Ламарком. Всё это перекликалось с собственными теориями Кларка о сохранении повторяющейся сенсорной информации непосредственно в тканях мозга, что могло бы в последствии способствовать адаптации биологических видов. Как обычно, Ханна поняла лишь половину из написанного… потом ему придется объяснить ей всё это более доступным языком.
— Как видите, — писал он, — я нуждаюсь в вашем приятном обществе и здравомыслии. Если бы только вы были здесь и слушали излагаемые мною мысли, я смог бы лучше их упорядочить. Именно в такие минуты (когда вас нет рядом) я понимаю, что мне чего–то не хватает, моя дорогая мисс Эплтон. Всё кажется неправильным.
Я очень надеюсь, что после вашего возвращения мы разберёмся в наших более личных вопросах. Во время нашей совместной работы вы узнали мой характер и нрав. Возможно, к нынешнему моменту мои скромные достоинства произвёли на вас некоторое впечатление. Я знаю, что их у меня мало. Но у вас, их так много, моя дорогая, что, думаю, они восполнят нехватку моих. Я очень надеюсь на то, что вы сможете оказать мне честь, став моим партнёром, помощником и женой…
Письмо на этом не заканчивалось, но Ханна сложила его и невидяще уставилась на огонь.
Единственно правильным ответом было бы «да».
«Это то, что ты хотела», — сказала она себе. Благородное предложение от хорошего и достойного человека. Жизнь станет интересной и насыщенной. Что может быть лучше, чем стать женой такого блестящего человека, войти в его образованное окружение? Так почему же она чувствовала себя такой несчастной?
— Почему вы хмуритесь?
Ханна вздрогнула от неожиданности, услышав голос с порога библиотеки. Её глаза расширились, когда она увидела Рэйфа Боумена, стоявшего там в своей обычной небрежной позе, прислонясь к дверному косяку и согнув одну ногу. Он был в возмутительно расхристанном виде: расстегнутый жилет, распахнутая у горла рубашка, никакого шейного платка не наблюдалось. Но, каким–то образом, небрежный вид лишь добавил ему привлекательности, подчёркивая спокойную мужскую силу, которая так ее волновала.
42 
