очень нудно 
40 
Тристан стиснул кулаки. Подойти вплотную к победе — только для того, чтобы отказаться от нее! Он чувствовал горечь неутоленной мести. Возможно, он погибнет в бою и никогда уже не вернется сюда.
Но наступал решительный момент: королю из рода Йорков предстояло встретиться с Ланкастером, претендентом на престол. У Тристана не было выбора.
— Я прикажу воинам собираться в путь. — Словно забыв про сэра Марка, он направился к порогу.
Отсюда открывался вид на поля, утесы и замок Иденби — неприступный, мрачный и манящий.
— Я вернусь, — мрачно бросил Тристан. — Леди, я еще вернусь.
Он уверенно направился к костру. Плащ развевался у него за спиной.
— Сворачивайте шатры! — громко приказал Тристан. — Мы идем на помощь дому Ланкастеров! Пора рассчитаться с самозванцем!
Женевьева поднялась на парапет над главными воротами замка, огляделась и удовлетворенно вздохнула. Ее подданные были умелыми строителями. На месте сожженных кузниц и мастерских уже росли новые строения, и хотя починка стен, поврежденных ядрами, могла затянуться на несколько месяцев, Иденби вновь стал неприступным. Появились еще одни железные ворота и новые бойницы в главной башне. Даже если врагу удастся выбить тяжелые деревянные ворота во внешней стене, он попадет в ловушку, а с башни на него выльют кипящее масло. Сэр Хамфри заверил Женевьеву, что теперь у защитников замка гораздо больше преимуществ.
Когда она взглянула в другую сторону, на юго-восток, то увидела мирный и безмятежный пейзаж. Приближалась осень, пора сбора урожая. Овцы уже начали обрастать густой зимней шерстью. Казалось, кругом царит спокойствие.
Услышав за спиной шаги, Женевьева вздрогнула, обернулась, но тут же с облегчением вздохнула. К ней приближался отец Томас. Она упрекнула себя за излишнюю пугливость. Чего бояться в собственном замке?
Ночных кошмаров. Каждую ночь они продолжали терзать ее. Женевьева думала, что ей будут сниться отец, Аксель, бедняга Майкл, но каждую ночь ее неизменно посещал Тристан де ла Тер.
Она пыталась с головой уйти в работу, руководила починкой стен, вместе с Темкином и Жилем осматривала запасы провизии. Вероятно, ночные кошмары объяснялись тем, что днем Женевьеве было некогда вспоминать о близких, а ночью ее измученный мозг рождал страшные образы.
Во сне она брела одна среди утесов, под низко нависшим грозовым небом. Не сумев отыскать дом, она бросалась бежать — и натыкалась на какое-то препятствие. Она поднимала голову и видела перед собой Тристана де ла Тера, такого же могучего и мрачного. Он усмехался, протягивал к ней руки, уверял, что она поплатится за все и умрет вслед за ним. Женевьева пыталась спастись бегством, но Тристан хватал ее за волосы, заставляя заглянуть в его глубокие темные глаза, которые завораживали и подавляли волю, лишали Женевьеву дара речи и желания бороться. Она чувствовала, как этот взгляд воспламеняет кровь, пробуждает пламя, угрожающее поглотить ее…
А потом Тристан крепко обнимал Женевьеву. Она ощущала силу его рук и трепетала от грубого, продолжительного и обжигающего поцелуя. Чувствуя эти прикосновения, она испытывала мучительный стыд…
Затем ее пронзал холод. Его руки и губы становились ледяными. На лице Тристана появлялась издевательская усмешка, и он шептал, что это был поцелуй смерти.
— Миледи Женевьева! — сказал священник.
Женевьева встрепенулась:
— Что, отец?
— Ничего заслуживающего вашего особого внимания. Прибыл фламандский купец за шерстью. Он и его спутники расположились в зале, и леди Эдвина оказала им радушный прием.
— Пожалуй, мне следует выйти к гостям.
— В этом нет необходимости, — возразил священник.
— Так о чем же вы хотите поговорить?
— Дело не во мне, а в вас. В последнее время вы очень молчаливы.
Женевьева посмотрела вдаль.
— Отец, не проводите ли меня к задним воротам? Мне захотелось погулять по берегу.
— Вам не следовало бы покидать замок без стражи…
— Тогда позовите стражников.
Священник нехотя подчинился. Через несколько минут они подошли к задним воротам. Узкая тропа, заросшая чертополохом, вела вниз, к песчаному пляжу. Стражники держались поодаль. Отец Томас не отходил от Женевьевы ни на шаг. Рассмеявшись, она бросилась навстречу волне, замочившей подол платья, и тут же отскочила.
— Отец, неужели вы никогда не купались в море?
40 
