17 
— Не могу не согласиться — чудесные животные.
— Не понимаю, правда, как их можно отличить друг от друга. Они совершенно одинаковые!
— Вон та, на дереве, которая поглощена собой, — самка. У нее недавно была течка, и все панды-самцы старались добиться ее внимания. Теперь она беременна, и ее больше ничто не интересует, даже папаша будущего потомства.
— Интересно, — глядя на группу панд, сказала Оливия, — кого из самцов она предпочла?
— Того, у кого самый высокий статус. Он добивается главенства в схватках с другими самцами.
— Разумный подход, — признала она. — И никакой сентиментальной чепухи. В своей следующей жизни я хотела бы родиться пандой.
Ланг засмеялся:
— Вот это да! Не будь столь суровой!
— Разве я сурова? — удивилась Оливия. — С моей точки зрения — да.
— А, понятно. Это чисто мужская точка зрения. Женщина сурова, если не падает в объятия мужчины, поддавшись на его заверения в любви — Последние слова она произнесла с легким сарказмом.
— Ты действительно сурова, — вздохнул Ланг.
— Как и правда. Правда сурова, и, конечно же, в ней нет ни капли романтики. Впрочем, как и в жизни. Просто надо иметь мужество, чтобы признать это.
Оливия говорила первое, что приходило ей в голову, и забавлялась, глядя на Ланга. Кажется, впервые доктор Митчелл не знал, что ответить, и наблюдать за ним было весело.
— Почему ты так решительно отвергаешь любовь? — наконец спросил он. — Да, тебе не повезло в первый раз, однако многие люди пережили разочарование и, тем не менее, не разуверились в любви. Я не терял надежды, даже когда Бекки Рентой заявила, что между нами все кончено.
— Неужели? Готова поспорить, что тогда вам было лет по двенадцать.
Ланг усмехнулся:
— Вообще, мы были чуточку старше, но ты почти угадала.
А Оливия задумалась. Неужели женщина способна бросить такого красивого и уверенного в себе мужчину? Скорее всего, она не была уверена, что он питает к ней глубокие чувства.
— Большинство поступков, — продолжал он, — люди совершают во имя любви. Ты в это не веришь, но так оно и есть.
— Если ты говоришь о своих предках и их романтической любви, позволь напомнить тебе, что нет никаких доказательств того, что Джайо любила Реншу. И я могу ее понять. Молодую девушку хотят замуровать заживо в гробнице, а кто-то предлагает ей бежать. Вполне может быть, что она решила выбрать из двух зол меньшее и потому бежала с Реншу.
— Убедительный довод, — согласился Ланг. — Но как быть с Реншу? Во имя чего он рисковал своей головой, если не любил ее? Или это означает, — его тон стал вкрадчивым, — что мужчина способен на более глубокие чувства, нежели женщина. Тогда, наверное, стоит подвергнуть сомнению способность женщин любить. Они верят в логику больше, чем в чувство, — совсем как панды.
Оливия искоса взглянула на Ланга:
— Ты говоришь это нарочно, чтобы вывести меня из себя?
— Нет, просто появилась любопытная мысль. — Увидев выражение ее лица, Ланг не удержался и добавил: — Но должен признаться, мне нравится выводить тебя из себя.
— Ты слишком далеко заглядываешь.
— Надеюсь. Лучше слишком далеко, чем не слишком.
Его дразнящая улыбка вынудила Оливию улыбнуться в ответ.
— Давай поищем закусочную, — предложил Ланг, обнимая ее за плечи.
Когда им подали кофе, он неожиданно сказал:
— Надеюсь, ты простишь меня.
— За что? — не поняла она.
— За мои слова по поводу того, что женщины в выборе партнера руководствуются логикой, а не сердцем. Ведь в этом виноват твой бывший дружок, верно? Извини. Я не хотел тебя обидеть.
— Ты и не обидел, — откликнулась Оливия и только тогда поняла, что говорит правду.
Беседуя с Лангом, она не думала об Энди, просто получала несказанное удовольствие от чудесного дня, от прогулки по дорожкам зоопарка, от полушутливой перебранки.
— Я выкинула Энди из головы, — сообщила Оливия и добавила с лукавством: — Это решение было продиктовано здравым смыслом.
— Так просто, да?
— Так просто. В споре логики и чувства последнее всегда проигрывает. Я уверена, что самка панды точно знает, когда и что ей делать.
— Тогда я рад, что я не панда, — так же лукаво ответил Ланг.
У выхода из зоопарка они посетили магазинчик сувениров, и Ланг преподнес Оливии маленькую мягкую панду.
— Девочка, — объявил он, вручая Оливии игрушку.
17 
