22 
— В ближайшем будущем?
— Просто в будущем. Давай поговорим об этом позже. Хочу сначала предупредить, что тебе придется столкнуться с маленькой внутрисемейной войной, разгоревшейся между дядей Джингом и дядей Хаи, чья жена, Бийю, готовит тебе клецки. А дядя Джинг считает, что привилегия угостить тебя клецками принадлежит его семье, так как помимо продажи рыбы он занимается организацией свадеб.
— Я что-то об этом слышала, — заявила пораженная Оливия. — Так как в китайском языке слова «рыба» и «процветание» очень похожи, на свадьбах бывает много рыбных блюд, тем самым молодым желают богатства и счастья. По этой причине рыботорговцы часто занимаются свадьбами.
— Совершенно верно. Хаи процветает, организуя свадьбы, на которых он, естественно, продает тоннами свою рыбу. Загвоздка состоит в том, что, по его мнению, любые мероприятия не должны проходить без его непосредственного участия. Он очень разозлился из-за клецок.
Торжественно-мрачный тон, с каким Ланг все это произнес, заставил Оливию рассмеяться.
— Обещаю быть тактичной.
— Я говорил тебе, как ты красива сегодня?
— Ни слова.
— Боюсь, если я скажу, что этот глубокий синий цвет бесподобно оттеняет твои глаза, ты сочтешь меня банальным и скучным.
— Да, я могла бы, — задумчиво произнесла Оливия. — Но после этого я непременно подумала и решила бы тебя простить.
— Спасибо, леди, но я все же уверен, что, кроме этого, ты добавишь, что я безнадежно отстал от века, пытаясь завоевать женщину романтическим трепом.
— Неправда, — смеясь, запротестовала она. — Вслух я бы такое не сказала.
— Вот и я о том же, — кивнул Ланг. — Ты, несомненно, подумала бы так, а это даже хуже. Я больше всего страшусь твоих невысказанных мыслей.
— Как ты можешь бояться невысказанных мыслей, если не знаешь, о чем они?
— Ты заблуждаешься. Я начинаю понимать, как работает твоя логика.
— Так это я должна опасаться! — воскликнула Оливия. — Тревожный знак.
— Для кого именно, интересно?
— Для меня, конечно, — не колеблясь, бросила она.
— А чего ты больше боишься: того, что я отгадаю твои мысли, или моей ошибки?
Девушка задумалась:
— Наверное, что ты можешь догадаться. А вот если ошибешься, мне только лучше.
— Безупречная логика. А большинство женщин жалуются, что мужчины их не понимают.
— Так утверждают глупые женщины, — слегка улыбнулась Оливия. — Они просто не осознают своего везения.
Они рассмеялись, но у Оливии возникло ощущение, что шутливый в целом разговор снова таит в себе что-то серьезное, хотя она и не могла объяснить, что именно. Чем чаще она бывает в обществе Ланга, тем чаще у нее появляется это чувство.
Помолчав, Ланг продолжал:
— Вот что еще тебе следует знать. Боюсь, Вей рассказал всем о моей новой приятельнице в чересчур восторженных тонах. Я попытался урезонить его, указывая на то, что мы знакомы совсем недавно, но он… В общем…
— В общем, он тебе не внял, — закончила за него Оливия.
— Более того, — подхватил Ланг. — Он был абсолютно невменяем.
— Ладно. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен.
— Дедушка Тао и его жена Шу в твою честь даже выучили несколько коротких английских фраз. Все остальные довольно бегло говорят по-английски, но Тао и Шу принадлежат к другому поколению и другому времени, они очень стары. Однако ради тебя им было не жалко потратить целый день на зубрежку.
— Как мило с их стороны. — Оливия была тронута. — Теперь я не сомневаюсь, что полюблю твоих родственников.
Посмотрев в окно, она заметила, что улицы, по которым они едут, ей знакомы.
— Мне кажется или мы действительно были здесь?
— Все верно. «Танцующий дракон» находится за углом. Еще немного — и мы на месте.
Машина подъехала к северному дому, и у Оливии перехватило дух, когда она увидела пекинских родственников Ланга, собравшихся специально, чтобы поприветствовать ее. Один за другим они высыпали на улицу.
В центре толпы стояли старик и старушка, вне сомнения, дедушка Тао и бабушка Шу. По обе стороны от них стояли двое мужчин среднего возраста — дяди, рядом с ними — их жены и дети. Все они смотрели, как приближается машина Ланга. Не дожидаясь, когда он затормозит, навстречу побежали двое ребятишек, и как только автомобиль замер, они распахнули дверцу со стороны пассажирского сиденья.
— Боже мой! — вырвалось у Оливии.
22 
