37 
— А как расценить удар по капоту машины бедного таксиста?
— Я должен был как-то избавиться от переполнявших меня эмоций, — стал оправдываться Ланг. — Вообще-то мне подобные поступки несвойственны. Слишком близко я принял все к сердцу. Однако, заметив твою реакцию, я понял, что тебе это не нравится, поэтому постарался вести себя спокойнее.
— А я решила, что ты сожалеешь…
— В том, что касается тебя, я никогда ни о чем не буду жалеть — не сомневайся. И не спрашивай меня, на чем зиждется моя уверенность, — я просто знаю, и все. Если завтра ты меня бросишь, я буду вспоминать этот отрезок времени как один из счастливейших в моей жизни. Это искренне и от всей души. Нет, ничего не говори. — Ланг быстро прижал ладонь к ее губам. — Ничего не говори, — настойчиво повторил он. — Я не желаю, чтобы, проявив доброту, ты сказала бы то, что мне хочется услышать. Я подожду, пока ты сама не решишь произнести эти слова. Сама, понимаешь? До тех пор лучше молчи.
Оливия прижала его к себе, и в ее объятиях не было даже искорки страсти — лишь молчаливое понимание и уважение его чувств.
— Как скажешь, — согласилась она, и через несколько минут они уже спали.
Оливия проснулась ранним утром. Ланг, словно почувствовав на себе ее взгляд, открыл глаза, и они сразу же засияли. Счастливая, довольная улыбка тронула его губы.
В иллюминатор проникали пока еще неяркие лучи солнца. Оливия потянулась и отдернула занавески, предварительно убедившись, что никто — ни на корабле, ни с реки — видеть ее не может. Ланг также подсел к иллюминатору, и они вместе встретили туманный, но необыкновенно прекрасный рассвет над величественной рекой.
«Можно ли начать новую жизнь так, как начинается новый день?» — размышляла Оливия.
Неожиданно она заметила, что Ланг изучает что-то на прикроватной тумбочке.
— Неужели Минг Жи? — спросил он и, потянувшись, взял панду в руки. — Ты захватила ее с собой?
— Как напоминание о том, что не стоит слишком увлекаться.
Брови Ланга взметнулись вверх.
— А что было этой ночью?
— Она ничего не видела.
Ланг вернул панду на место, лег рядом с Оливией и обнял ее:
— Ну, будем считать, что она по-прежнему ничего не видит, а я воспользуюсь этой ситуацией в полной мере.
Не дожидаясь ответа, он прильнул к ее губам, сразу же доказывая всю серьезность своих слов и намерений.
В этот раз все было иначе, чем ночью. Утолив первый голод близости, теперь они узнавали друг друга постепенно, позволяя себе быть еще более откровенными и смелыми. Когда исследование, к обоюдному удовольствию, наконец, было завершено, оба никак не могли отдышаться.
— Мне необходимо подкрепить силы, — слабым голосом произнес Ланг. Он лежал на спине, держа Оливию за руку. — Затем я вернусь в постель.
— Вот еще! — с жаром возразила она, а он недоуменно заморгал. — На первой же остановке мы выйдем и прогуляемся, осмотрим достопримечательности.
— Ты сойдешь на берег, — поправил ее Ланг. — Я собираюсь остаться здесь.
— Как хочешь, — пожала она плечами и невинно добавила: — Это даст мне шанс познакомиться с одним высоким молодым человеком, который плывет вместе с нами.
— Оказывается, ты жестокая женщина, — простонал Ланг. — Помоги мне встать.
Проведенная вместе ночь многое изменила: невзирая на то, что они постоянно находились среди людей, каждый из них чувствовал присутствие другого, даже не глядя в его сторону. Впрочем, им быстро надоели достопримечательности, хотя они и были очень интересны. Оливия и Ланг в числе первых вернулись на корабль. Остаток дня влюбленные провели наедине.
— Что мне надеть сегодня вечером? — спросила Оливия, когда подошло время ужина. — Может, это? — Она подняла чеонгсам, но, к ее удивлению, Ланг покачал головой. — Ты же говорил, что наряд тебе нравится.
— Нравится, но только когда мы вдвоем. А если ты хочешь, чтобы все мужчины на тебя глазели…
— Тогда мне действительно лучше надеть его, — тут же вставила Оливия.
Между ними чуть не вспыхнула маленькая ссора, но Оливия ничего не могла с собой поделать: сознание, что Ланг ревнует, было сравнимо с ударившим в голову вином.
Когда она, наконец, оделась, он свирепо взглянул на нее и со стоном произнес, хватая ее за талию:
— Не смей даже смотреть в сторону других мужчин.
— Я и не собираюсь. Если, конечно, не поднимусь на сцену.
37 
