12 
— Мое будущее, — спокойно сказала я, — это мое дело. Вас оно не касается.
— Еще как касается, — ответил Иван, — а то, что происходит? Все девушки при деле. Нина вообще трудится не покладая… — Иван запнулся, остальные похабно заржали, — обслуживая всех, а ты до сих пор никому не дала. Непорядок.
— А может, я лесбиянка? И меня тошнит от вас всех, — а вдруг случится чудо, и они отстанут? Чудо не случилось.
— Лесбиянка или нет — твое дело, — произнес справа Олег, — ноги расставишь и будешь думать о девушках, мне, например, пофиг. — Он обернулся к дружкам, — а вам? — Все опять засмеялись.
— Нам тоже, — вкрадчиво произнес Иван, — Наташа, мы обращаемся к тебе пока по-хорошему…
— Что вы хотите? — оборвала я его, — предупреждаю сразу, групповуха не мой стиль. Это исключено.
— Групповуха, конечно, интересно, но, думаю, обойдемся без нее, — ответил Иван, — ты должна выбрать. И скоро. Если не хочешь, чтобы однажды в кладовой случилась эта, нелюбимая тобой, групповуха.
— Что выбрать? — хрипло спросила я.
— Не что, а кого, — улыбнулся почти нежно мужчина, — одного из нас. Если будешь и дальше упрямиться, мы знаем, как обламывать недотрог. Правда, парни?
Я чувствовала, что меня загнали в тупик. Если во дворе, на улице или в универе ко мне приставали неприятные парни, на них всегда находилась управа. Можно было пожаловаться родителям, в деканат, охране, в конце концов. Я носила в кармане шокер, на случай непредвиденных обстоятельств. Да и сама особо не лезла на рожон. Не такая я уж и красавица, чтобы привлекать всех вокруг. Особенно, если в Москве тьма других девушек, гораздо красивее и доступнее. А сейчас, я оказалась в растерянности. Милиции здесь нет. Лев Николаевич со своими друзьями академиками самоустранился от управления бункером. Джон приходил только на завтрак, обед и ужин, в остальное время сидел, читал в комнате, иногда выходя, помогая с тяжестями. Несколько мужчин оказывали помощь с теплицей, но вряд ли они бы стали защищать меня, если бы увидели насилие. Получается, я предоставлена сама себе? Что ж, я не девственница, бояться мне нечего. Значит, нужно выбирать. Я подняла голову и внимательно осмотрела молодых мужчин.
Иван производил впечатление самого наглого хама из всех. Олег качек, все свободное время проводящий в тренажерном зале, качая бицепсы, Дмитрию восемнадцать, еще совсем ребенок, избалованный красавчик, с детства получавший от папы академика все. Он вообще из себя ничего не представляет, даже не стоит его серьезно воспринимать. Никита трус. Я помнила, как он рыдал в первый день и хвалился на наших посиделках в комнату отдыха, что на своем Порше сбил насмерть человека, а папа его отмазал. Значит, остаются только Олег и Иван…
— Я могу подумать? — поинтересовалась я.
— Можешь, — ответил Иван, — только не слишком долго. Мне не терпится… — почти прошептал он, приблизившись вплотную и обдувая горячим дыханием.
— Хорошо, — резко отодвинулась я в сторону, щеки горели, сердце колотилось, но я постаралась говорить спокойно, — через несколько дней я дам ответ.
— Конечно, дашь, — промурлыкал Иван, словно я уже выбрала его, — до встречи, Наташа.
* * *
Последующие дни я посвятила ультиматуму. Думала, размышляла, планировала, как избежать неприятной обязанности. После нашего с Джоном разговора прошла почти неделя, и он не изъявил никакой инициативы, что немного удивляло. Я почти предложила себя на блюдечке с голубой каемочкой, а мужчина не отреагировал. Да, предложила немного резковато, и не полностью. «А вдруг он голубой? — Пришла в голову ошеломляющая мысль, — нет. Не может быть. Я бы увидела. Его внутренняя сила, харизма, обаяние. Чисто мужской пристальный взгляд. Все выдавало настоящего мужчину. Хотя… Один процент из ста, что я могу ошибаться». И я решила проверить. Подтолкнуть, так сказать.
Во время ужина я сказала, что заканчивается мука и сахар, нужно будет принести из дальней кладовой два мешка поближе к кухне. Это всегда делал Джон. Думаю, сделает и в этот раз. А Ивану шепнула, что скажу окончательный ответ в кладовке, после того, как помою посуду. Осталось рассчитать время. Все разошлись по комнатам. Я загрузила посуду в мойку и пошла в кладовую, не забыв захватить планшет. Трусила я отчаянно. А вдруг Джон придет мешки перетаскивать раньше? Нет, если я хорошо знаю психологию, то мальчикам не терпится больше. Вон они как съедали меня за ужином, вместо блюд. А Джон любит посидеть с сигаретой и чашкой кофе после еды. Значит, сейчас он в комнате для курения, и будет через пятнадцать — двадцать минут. Главное, не заиграться…
12 
