120 
Как будто его разум твердил "накажи её", в то время как его сердце шептало: "поцелуй". Мой разум вопил "сопротивляйся", а сердце убеждало "сдавайся".
Издав побеждённый стон, я ответила на поцелуй, сплетая наши языки. Он оказался в плену - и я теперь тоже. Позже я, скорее всего, себя возненавижу, но сейчас положить этому конец я не могла.
Всё, что произойдёт сегодня вечером - будет моей выходной пошлиной, ценой, за которую я смогу от него освободиться.
Он прервал поцелуй, чтобы дёрнуть застёжку на юбке, разорвав и её. Он бросил то, что осталось от юбки, вниз, одновременно буквально сцарапывая чулки с моих ног. Его явная агрессия заводила меня, его прикосновения доводили до безумия...
Сдёрнув лифчик, он поцеловал мою шею - он лизал и сосал кожу прямо над пульсирующей веной, зная, что это сводит меня с ума.
Скажи, чтобы я наказал тебя так, как ты того жаждешь, - произнёс он, не отрываясь от моей кожи. - Или скажи, что больше никогда не хочешь чувствовать на себе мои руки.
Никогда не чувствовать, как эти татуированные пальцы играют на мне, словно на музыкальном инструменте?
Не могу.
Скажи нет, - он царапал зубами это место на шее, - или скажи, что хочешь этого.
Я выдавила:
Я хочу этого.
Одним жёстким рывком он сорвал с меня стринги. Как только я оказалась полностью голой, он меня отпустил, усевшись на кожаный пуфик.
Иди сюда.
Он говорил так, словно вот-вот потеряет над собой контроль, но я всё равно подошла.
Повернись, - приказал он мне, - потом встань на колени и обопрись на локти.
Как тогда, в ванной? Для меня это была очень уязвимая позиция. Он снова будет меня там целовать?
Быстро, Натали, - его лицо было непроницаемым.
Что он будет со мной делать? Меня захлестнуло любопытство, когда я, следуя его приказу, опустилась на колени на пушистый ковёр...
Он схватил меня за лодыжки, потянув назад, так что я оказалась наполовину у него на коленях, балансируя при этом на полу на руках.
Севастьян!
Ляг на руки.
Задыхаясь, я подчинилась, перенеся вес на локти и лоб, задрав, таким образом, задницу в воздух.
Обхвати мою талию ногами.
Другого выбора у меня не было.
Обхватив Севастьяна ногами, я чувствовала, как его член упирается в мой лобок и живот. Он сказал, что перегнёт меня через колено, но не уточнил, как именно.
В таком положении я была совершенно выставлена напоказ, мои киска и попка находились в его полном обозрении. Просто идеально для того, чтобы отшлёпать, осмотреть и измучить. Эта открытость лишь подогревала моё возбуждение...
Его ладони с треском опустились на обе ягодицы. Я со свистом втянула воздух, но боль после клуба уже давно прошла. Я смогу вытерпеть это... наказание.
И вскоре я, без сомнения, буду его об этом молить.
Как только жалящая боль превратилась в покалывающий жар, я едва смогла сдержать стон.
Моя сладкая Натали хочет этого.
Видно ли ему, какой я стала влажной?
Я вскрикнула от нового неожиданного шлепка. Он наказывал меня, но это было так приятно. Когда моя попка задралась в ожидании большего, я чувствовала, что мои дрожащие губки открылись его взгляду, а клитор упёрся в молнию его брюк.
Ты хочешь что-нибудь мне показать, любимая? - издав низкий стон, он раскрыл меня ещё шире. - Ты безумно красива. - Вращая пальцем, он погрузил его в мою скользкую сердцевинку.
Я чуть было не кончила - без разрешения.
Он добавил второй палец, увеличивая давление. Потом... ещё один? Он безжалостно вкручивал третий. Я не была уверена, что хочу этого, пока он не прогрохотал:
Прими это для меня.
Всхлипнув, я подчинилась.
О, Боже, да.
Я тяжело дышала, а он трахал меня пальцами, рыча от открывающейся картины. И всё это время он шлёпал меня, впиваясь торчащим членом в лобок и клитор.
Я была так близка к оргазму...
Он вновь и вновь двигал пальцами и шлёпал - пока я не поняла, что больше выдержать не смогу.
Мне... нужно кончить.
С чего бы мне разрешить? Ты хотела меня бросить. - Удар.
Прошу тебя!
Удар.
Если ты так сильно хочешь кончить..., - он толкнулся в меня выпирающим членом, - используй меня, моя жадина.
Потеряв от желания всякий стыд, я так и сделала, прижимаясь к его твёрдости, принимая его скользкие пальцы и кусачее наказание.
И прежде, чем он простонал:
Боже, женщина, только посмотри на себя, - я уже знала, какую картину представляю собой. Знала, что его потемневший взгляд был неотрывно прикован к моей самой интимной части, заполненной его пальцами.
120 
