12 
Чета вернулась с таким сияющим видом, что это было просто невыносимо.
— Хорошо прошло? — саркастически поинтересовался Джо.
Ответом ему были невразумительные междометия.
— Понятно. Вы оторвались, — заключил он, чувствуя себя единственным взрослым.
Норман захихикал и ничего не ответил.
— Когда я смогу поехать с вами?
— До восемнадцати лет и не думай, — сказала Кристина, обретя наконец дар речи. — В идеале лучше бы подождать до двадцати.
— Восемнадцать лет, — отрезал Джо с такой твердостью, словно торговался за свою жизнь.
— Ладно, восемнадцать, — согласился Норман.
Еще два года ждать. Для кого угодно это было бы долго. Для Джо — нестерпимо. В шестнадцать лет два года — это целая вечность. Чего он ждал, чего хотел так отчаянно, так неотвязно? Обладать Кристиной. Он был уверен, что добьется своего: просто не мог позволить себе сомнение.
Будь Джо разумнее, он не погряз бы в яростном разочаровании на все эти два года. Он бы поступил, как любой другой в таком положении: за время ожидания набил бы руку. Он познал бы бурные времена ранней юности с ее шалостями, встречами без завтрашнего дня и сладостными утрами после ночных удач.
Джо был без памяти влюблен в Кристину, и это стало для него высоким мотивом, чтобы выхолостить самые сексуальные годы человеческой жизни. Однако тот же довод мог послужить в защиту прямо противоположной гигиены: не лучшее ли доказательство любви — выучиться всему и стать отменным любовником? Велика ли заслуга — подарить избраннице лишь неуклюжий пыл девственника?
Но Джо с шестнадцати до восемнадцати лет отрабатывал гаммы мага так усердно, что впечатал их в свои нервы, освоил изрядное количество новых фокусов, изучил с Норманом сценическую практику, сдал экзамен на водительские права, прочел много книг, трогал себя редко и неумело — короче говоря, жертвовал собой во имя любви, которая ничего от него не требовала.
Август 1998-го. Джо встретил свое восемнадцатилетие как конец тюремного срока.
В день рождения он посмотрелся в зеркало. «Желанен ли я?» — билось у него в голове. Трудно сказать. Он показался себе не таким безобразным, как прежде. Исчезли прыщи, уступив место щетине, уже заслуживавшей бритвы.
— Вот твой подарок, — сказал Норман и протянул ему конверт.
Внутри Джо нашел билет на «Человека огня». «И это он мне его дарит», — подумалось ему.
28 августа они втроем проехали сто семьдесят семь километров, отделяющих Рино от Блэк-Рок-Сити. Сама дорога заняла два часа; чтобы попасть на фестиваль, потребовалось целых четыре — из-за нескончаемой вереницы машин.
Приехав на место глубокой ночью, они наспех поставили палатку, легли и тотчас уснули. Около одиннадцати утра Джо вышел наружу и наконец увидел место проведения самого радикального фестиваля эпохи: пустыню Блэк-Рок, гигантский кратер белой пыли в окружении иссохших гор.
Ни тени жизни, ни единой постройки, ничего, кроме огромного палаточного лагеря: тщетно вы стали бы искать здесь хоть кактус, хоть змею, хоть грифа, хоть муху; ни дорог, ни троп — один сплошной песок.
«Вот, значит, где я переживу мой первый сексуальный опыт», — сказал себе Джо с уверенностью двухлетней выдержки. Это место, столь мало похожее на земное, казалось ему идеальным: ведь секс — это тоже, наверно, другая планета.
Высокие децибелы непрерывно обеспечивались половиной населения Блэк-Рок-Сити, что составляло чуть больше десяти тысяч музыкантов и примкнувших к ним любителей. Не стоило рассчитывать ни на секунду тишины за неделю. День и ночь гении и посредственности, но чаще все же гении, показывали лучшее, на что способны, — на скрипке, гавайской гитаре, контрабасе, синтезаторах, ударниках и при помощи голоса. Музыку усиливали гигантские колонки, и надо было привыкнуть к этой постоянной полифонии. Свежий слух, как у Джо, звуков не различал, и все эти мелодии сливались в его ушах в один гигантский звук, который стал для него шумовым фоном «Человека огня».
Он нагнулся, зачерпнул пригоршню песка и понял, что это вовсе не песок.
Песок не столь тонок и шлифует кожу, а это была пыль тонкости и мягкости почти невыносимой. Этот белый порошок оставлял ощущение мыла. Водой он не смывался: кое-как его брал только уксус.
В одиннадцать часов утра солнце палило, но жара была приятна. Временами налетал сухой ветер, гоняя клубы пыли; Джо надел лыжные очки.
12 
