16 
Ведя ее по коридору, Джон заметил, что она осматривается со все нарастающим беспокойством.
– Я предупреждал, – пробормотал он.
– Все очень плохо, – согласилась девушка. – Но мы же не малодушны?
– Ну, я думаю, немного… – признался Честер.
– Вздор! Мы не малодушны! Мы уверены в себе! Мы непоколебимы! Мы не принимаем возможности поражения.
– Я бы не стал так говорить.
– Ничего, станете.
Сделав еще несколько шагов, Джина сказала:
– Ваша светлость…
– Джон! – в отчаянии вскричал молодой герцог. – Если кто-нибудь еще назовет меня «ваша светлость», я выброшусь из окна.
– Джон, что это за люди на меня смотрят?
– Где? – Он проследил за ее взглядом наверх лестницы и успел заметить несколько голов, исчезнувших в следующую секунду. – Это друзья моего дяди, – усмехнулся он. – Близнецы Имельда и Соня, Джеремайя (он готовит, как бог) и Фараон, который пытается удержать небо на месте.
– Кто?!
– Позже объясню, – поспешил добавить он. – Мы почти пришли, вот комната мамы. Пожалуйста, не рассказывайте ей, что мы обсуждали вчера, потому что я еще не упоминал о нашем плане.
– О, хорошо! – сказала мисс Уилтон с воодушевлением, от которого у Джона стало неспокойно на душе. – Потому что я уже придумала, как его улучшить.
Потом, чтобы успокоить его, она взяла Джона под руку и вошла вместе с ним в комнату леди Эвелин.
Глава 4
Мать Джона была в платье, которое он видел уже года два назад, но выглядело оно по-прежнему элегантно. Никто бы не догадался, что леди Эвелин приходится экономить.
Леди Джеймс Честер сердечно приветствовала Джину и окинула ее взглядом, не оставлявшим сомнения в ее помыслах.
– Моя дорогая девочка, – сказала леди Эвелин, – сын мне все о вас рассказал.
Джону захотелось спрятаться куда-нибудь.
– Сударыня, я искренне надеюсь, что не все, – убежденно произнесла Джина.
– Вот как? Почему?
– Вы бы хотели, чтобы какой-нибудь джентльмен знал о вас все? – произнесла девушка и вдруг подмигнула леди Эвелин.
Мать Джона удивленно покачала головой.
– Вы совершенно правы, – сказала она. – Это было бы невыносимо. Мой собственный дорогой супруг, к счастью, не знал обо мне всего до самой смерти.
В комнату скользнула одна из близнецов с подносом. Поставив его на стол, женщина начала разливать чай.
– Джон говорит, что вы учительница и как учительница любите поучать.
– Нет, мама, я не совсем так…
– Значит, он действительно многого обо мне не знает, – посмеиваясь, сказала Джина. – Я всего лишь сказала, что интересуюсь местом учителя, потому что мне больше нечем заняться. Я не говорила, что учительствую.
– Понятно. Должно быть, он из-за страха неправильно вас понял.
– Из-за страха? – удивилась Джина.
– Видите ли, мой сын из тех старомодных мужчин, у которых образованные женщины вызывают ужас.
Джон закрыл ладонью глаза.
– Вы хорошо образованны? – поинтересовалась леди Эвелин.
– Боюсь, что да, ваше высочество, – извиняющимся тоном ответила Джина. – Моя мать была дочерью приходского священника, и он обучил ее греческому и латыни, а еще математике, логике, французскому, итальянскому и литературе. Все эти знания она передала мне. Я одно время ходила в школу, но маме не понравилось, какое там дают образование. Все там было несерьезно. История в картинках и тому подобное. Нас учили названиям цветов и как писать дурацкие стишки, но не учили разбирать предложения. Поэтому мама забрала меня оттуда. В старости дедушка стал жить с нами, и я продолжала учиться у него.
– Вы изучали греческий и латынь? – благоговейным шепотом произнесла мать Джона.
– Еще философию, историю и точные науки, – торжествующим тоном закончила Джина.
– Но, милая девочка, разве вы не учились искусству скрывать эти свои академические достижения, чтобы не отпугивать кавалеров?
– Я не собираюсь их скрывать, – гордо заявила девушка. – Если мужчина такой размазня, что его пугает моя образованность, значит, этот мужчина не для меня. Я бы такого презирала. Я бы раздавила его каблуком и велела убираться, если он не хочет, чтобы я его поколотила!
– Превосходно сказано, мисс Уилтон! – тут же отозвалась леди Эвелин. – Я восхищаюсь вашей силой духа. Но должна предупредить вас: большинство мужчин до того безвольные существа, что, если давить всех слабых, вовсе не останется никого.
– Но станет ли от этого хуже нам, сударыня? – лукаво улыбаясь, спросила Джина.
16 
