42 
– Мне еще нужно помочь леди Эвелин, – сказала Джина и тоже ушла.
– Джон, – произнес Бенедикт каким-то странным голосом.
– Что, дружище?
– Ничего, просто… Удачи. Я знаю, как для тебя все это важно.
– Ничего важнее со мною еще не происходило, – признался ему друг.
– Дело в том, что… Человек ведь не выбирает, что с ним случится… И как он к этому отнесется.
Джон нахмурился. Непривычные нотки в голосе Бенедикта насторожили его. Но потом он понял, о чем тот говорит, и чело его разгладилось.
– Он не выбирает, когда к нему приходит любовь, верно?
– Да, – облегченно вздохнул Бенедикт. – Любовь может нагрянуть, когда ее меньше всего ждешь… Как гром среди ясного неба.
– Да, я знаю, – пробормотал Джон, а про себя подумал: значит, все-таки это случилось… Бенедикт и Джина… Все произошло у него под носом, а он ничего не предпринял.
Сегодня они объявят о помолвке, а он будет улыбаться и делать вид, что рад за них.
И он уже никогда не будет счастлив.
– Знаешь, – с трудом продолжил Бенедикт, – мой отец всегда меня поучал, что есть вещи поважнее счастья и что быть счастливым за чужой счет не получится. Как ты думаешь?
Джон подобрался. Он обещал Джине, что будет стремиться к лучшему, и сдержит свое обещание, чего бы это ему ни стоило.
– Я думаю, – сказал он, – что в этом мире и так слишком мало счастья, и если оно идет тебе в руки, ты должен принять его. Она любит тебя?
– О да, она сказала, что любит меня так же сильно, как я ее.
Джон поморщился, как от боли, но постарался скрыть это.
– Тогда удачи тебе, старина. Благословляю тебя на женитьбу.
Круглое, открытое лицо Бенедикта просияло.
– Это же чудесно! Я и не надеялся… Спасибо, дружище!
И он убежал, оставив хозяина замка стоять в опустевшем зале.
Джон пытался не думать о том, как Бенедикт бросится к Джине, как обнимет ее, как они вместе будут радоваться. Как Джина будет смотреть в глаза любимого мужчины, не догадываясь, что есть еще один человек, который ее любит, хоть он и осознал глубину своего чувства слишком поздно.
Все закончилось. Вот только начиналось ли? Он потерял возлюбленную, но она никогда не была его. Теперь же Джон должен научиться жить без нее.
В дальнем конце галереи показалась фигура.
– Джон, – позвала леди Эвелин. – Что ты тут возишься? Гости уже приезжают.
– Да, мама. Я иду.
С надеждами на любовь можно попрощаться, размышлял его светлость герцог Честертон, занимая место рядом с матерью у парадной лестницы.
Стали входить гости: герцоги, маркизы, графы, рыцари, баронеты. Леди Джеймс Честер исполняла свои обязанности хозяйки безупречно. Каждого леди Эвелин встречала лично и каждому успевала уделить немного внимания, обращая на себя немало взглядов восхищенных ее грацией и красотой мужчин.
Были там и молодые сыновья, наследники высоких титулов, которые с горящими глазами посматривали на Друзиллу. Денег у нее, разумеется, не водилось, зато она была сестрой герцога, а это не хуже любого приданого.
Сестра герцога отвечала на их взгляды, смотрела на хорошеньких наследников, которые улыбались ей и, едва обмолвившись с нею парой слов, умоляли обещать танец.
В белоснежном платье, с белыми розами в волосах и жемчужным кулоном на шее дебютантка выглядела ослепительно.
Вскоре появились музыканты и начали занимать места на балконе.
Джон поднялся наверх, чтобы бросить последний взгляд на картинную галерею, и заслушался, как скрипачи настраивают инструменты. Вскоре туда же поднялась Джина и тоже стала слушать.
– Вы заметили, как изумительно выглядит ваша сестра? – спросила она.
– Да. Будем надеяться, что это сработает и мы забудем об Артуре Скаггинсе.
– Несчастный, – отозвалась Джина. – По-моему, вы слишком строги к нему.
– Я буду с ним сама любезность. Позвольте заметить, что и вы великолепно выглядите.
Мисс Уилтон была одета очень просто: атласное платье медового цвета с кружевами, на шее – ниточка жемчуга, в руке – веер цвета слоновой кости.
– Благодарю вас, сэр, – улыбнулась она.
– Обещайте мне танец.
Но она покачала головой.
– Джина, вы даже не хотите потанцевать со мной?
– У вас не будет времени. Весь вечер вам придется танцевать с гостями. К тому же вы должны будете уделить время главному – убедить людей помочь замку.
– Да. – Он вздохнул.
– Что с вами, Джон?
– Теперь, когда дошло до дела, что угодно отдал бы, только бы не делать этого. Если бы возможно было самому спасти замок. – Он взял ее за руки и печально сказал: – Я неблагодарная свинья, если такое говорю после всего, что вы сделали. Простите меня.
42 
