38 
Слова родились сами собой. Слова, идущие из сердца.
– Я люблю тебя, Дариус.
– Любишь? – Он как-то странно улыбнулся, почти смущенно.
Она кивнула. Кровь стучала в ушах – она ждала, что он еще скажет.
Он ничего не сказал, а просто снова ее поцеловал.
Летти казалось, что она находится в круговороте чудес. Она стоит в вестибюле Фэрхоулма, беременная, муж нежно целует ее…
Они женаты, ждут ребенка, Дариус заплатил долги отца, привез ее в родной дом. Она любит его.
И когда-нибудь он тоже ее полюбит. Ведь столько чудес уже свершилось. Почему не случиться еще одному?
Дариус простит ее отца и позволит ему жить с ними. Он не может не простить, зная, как ей это важно. Она ждет этого. И еще ждет трех слов.
Но Летти для себя решила, что когда он простит отца, то тем самым докажет, что любит ее.
Глава 10
Переустройство закончилось, жуткое оформление прежнего владельца было убрано, в том числе ворсистое ковровое покрытие и шест для стриптиза. К Фэрхоулму вернулся привычный блеск.
За окном ноябрьский холод, а в гостиной уютно: огонь в камине, пушистый турецкий ковер, натертый пол, удобные плюшевые диваны и кресла, мягкий свет ламп, семейные фотографии на стенах.
Летти свернулась калачиком на диване, муж сидел тут же с ноутбуком. Они недавно пообедали: жаркое из барашка и домашний хлеб, любимая с детства еда Летти, вкусно приготовленная миссис Поллифакс.
Экономка только что ушла навестить в бруклинской больнице знакомого, и они с Дариусом остались вдвоем.
Срок родов приближался, и Летти с радостью ждала этого события.
Детская уже готова. И – какая радость! – дорогая сердцу прабабушкина фреска окончательно не утрачена. Реставратор смог восстановить фреску почти полностью, правда утят и гусят стало меньше, почти исчезла баварская деревня, но девочка-пастушка осталась. Дариус снисходительно подтрунивал над этим так называемым искусством, а Летти была в восторге.
– Скоро, – громко прошептала Летти, поглаживая огромный живот. – Очень скоро.
– Снова с ним беседуешь? – поддразнил ее Дариус.
Летти держала в руке свою изрядно потрепанную любимую детскую книжку.
– Собираюсь прочитать ему сказку. В руководстве по беременности сказано, что ребенок может слышать, находясь в утробе.
Дариус с нежностью положил ей на живот свою большую ладонь.
– У меня есть для тебя кое-что поинтереснее сказки про кролика, малыш, – сказал он.
– Неужели? – засмеялась Летти.
Он нажал на пару клавишей на ноутбуке и начал, нараспев, читать последние деловые новости.
Голос Дариуса, низкий, глубокий, звучал успокаивающе. Летти потягивала травяной чай с привкусом апельсина и грызла сахарное печенье, которая сама испекла днем. Ее начало клонить ко сну.
– Летти? Ты не спишь?
– Почти сплю. – Она зевнула. – Пойду наверх.
– Спокойной ночи, агапи му.
На следующее утро Дариус, как обычно, уехал в Нижний Манхэттен. Он организовал там фирму для реализации своего нового проекта – создание программ для обучения математике и кодированию. Летти очень им гордилась. Сегодня, целуя его, она заметила какой-то особый блеск в его глазах.
Она поднялась в детскую, чтобы в который раз сложить милые детские вещицы и убедиться, что все готово. С утра она ощущала тянущую боль в пояснице и спустилась на кухню, чтобы узнать у миссис Поллифакс о каком-нибудь народном средстве от таких болей.
Она застала экономку в слезах.
– Что случилось? – переполошилась Летти.
– Мой знакомый… – Миссис Поллифакс вытерла глаза краем фартука. – Он умирает.
– Мне очень жаль.
– Конечно, вам должно быть жаль. – И обвиняющее посмотрела на Летти. – Это же ваш отец.
Летти, потрясенная, уставилась на нее.
– Простите, но я не могу больше молчать. Что бы там между вами ни было, но нельзя дать ему умереть в одиночестве. Вы до конца дней будете себя корить!
– Отец? Умирает?
– Вы не знали?
Летти покачала головой:
– Это какая-то ошибка. Он не болен. С ним все хорошо. Он живет ни о чем не заботясь… ходит в парк каждый день играть в шахматы…
– О боже. – Экономка подошла к Летти и обняла за плечи. – Простите. Я думала, что вы знаете. Он потерял сознание, и его отвезли в больницу. Он там уже больше месяца. Вчера, когда я его навещала, он плохо выглядел. Возможно, жить ему осталось пару недель. А может, дней.
У Летти стучало в ушах.
– Нет, – едва ворочая языком, сказала она. – Это ошибка. Вы ошиблись. – Она откинула руку экономки и вытащила телефон.
38 
