37 
Мало того, что она не ожидала такой реакции, но тактичный и полный заботы вопрос ей никогда никто не задавал. Дарси едва не расплакалась. Ну как тут не расплакаться, когда ты за всю жизнь не видела настоящей доброты? Но ложных надежд у нее вполне хватало, чтобы строить радужные планы, рассчитывая на предложения Ренцо.
– Я бы предпочла жить в Англии. Италия – прекрасная страна, но я чувствую себя иностранкой. – Она усмехнулась. – Наверное, я и есть иностранка.
– Тогда, может, моя квартира в Белгрейвии?
Она отрицательно замотала головой:
– Нет. Только не это. Я не хочу туда возвращаться.
Он, кажется, удивился. Еще бы! Кто угодно удивится, если его новобрачная только что отказалась от роскошных апартаментов стоимостью в миллионы фунтов стерлингов.
– И почему же? – спросил он.
Сказать ему, что она там словно жила другой жизнью? Что вела себя так, что сама себя не узнавала… со всеми этими бюстгальтерами-балконет и эротическими трусиками-панти? Она – ничто, она его игрушка, его неизменная и безотказная любовница. Так было, пока не произошло того, что произошло. Как ей примирить ту Дарси с женщиной, которой она стала сейчас, с матерью, которой она готовится стать? Вынесет ли она напоминания самой себе о том, что Ренцо никогда не собирался сделать ее пребывание в его жизни постоянным?
– Потому что это не место для ребенка, – прозвучал ее ответ.
Темные брови взметнулись вверх.
– Ты же не предлагаешь, чтобы мы переехали в тот крошечный домик, который ты арендуешь в Норфолке?
– Нет, разумеется, – натянуто произнесла она. – Но я бы хотела растить ребенка подальше от большого города. – Дарси провела языком по губам, ощутив соленый вкус каперсов. – Там, где есть трава, цветы и парк поблизости. И где ты сможешь работать, поэтому не обязательно это место должно быть далеко от Лондона. Главное – там должна быть зелень.
Он кивнул и еле заметно улыбнулся:
– Думаю, это можно устроить.
– Спасибо.
От Ренцо не укрылась дрожь в ее голосе, и он озабоченно нахмурился:
– Тебе нужно лечь. У тебя усталый вид.
Она неловко поднялась. Босые ноги утопали в пушистом персидском ковре. Дарси рассказала ему больше, чем рассказывала кому-либо, но, как ни странно, на душе стало легче. И еще она была ему благодарна за то, что удалось не показать своего шока и отвращения – большинство людей не были бы настолько деликатны. А сейчас все, чего ей хотелось, – это забраться в постель, и чтобы он ее обнял, и обнимал крепко-крепко, и сказал, что все будет хорошо. Дарси прикрыла глаза. Вообще-то ей хотелось большего: интимной близости. Возможно ли это? Ведь в руководстве для беременных указано, что секс на последних месяцах разрешен… ну, если не использовать слишком рискованные позы.
Она почистила зубы и дрожащими руками взяла шелковую ночную рубашку, которую надевала брачной ночью. Тонкая ткань скользила между пальцев. Какая красота… но в ней она будет ощущать себя чужой, ненастоящей. Или, вернее, той, кем она больше не является. А как быть с желанием снова оказаться в жарких, страстных объятиях Ренцо? Может, лучше, если это будет медленное узнавание, а не стремительный удар, особенно при теперешних обстоятельствах?
Дарси натянула одну из футболок Ренцо, доходившую ей до середины бедра. Она залезла под стеганое одеяло и стала ждать, когда он придет.
Но он не пришел.
Она отгоняла мысли, гудящие в голове подобно москитам, но мысли настойчиво ее преследовали. Потому что помимо поцелуя на публике, которым он наградил ее как свою новобрачную, он к ней больше не приближался. Что, если он ее уже не хочет? Не желает ее, как мужчина желает женщину?
Дарси ворочалась с боку на бок под тончайшими простынями из хлопка, следила за медленно двигающейся стрелкой на часах. Вскоре сердце стало биться в такт с ритмичным тиканьем. Одиннадцать часов. Двенадцать. Около часа ночи усталость взяла свое, и Дарси так и не узнала, когда Ренцо пришел спать в ту ночь, потому что она его не услышала.
Глава 9
Ренцо не сводил глаз с профиля Дарси.
– Ну… что ты думаешь? Тебе это подходит?
Они стояли в саду перед внушительным особняком. Над головами с писком пролетела чайка, направляясь к берегу, и Ренцо явственно ощутил запах соли в воздухе. Легкий ветерок растрепал рыжие кудри жены, ярко блестевшие под лучами солнца. Как она красива! И как недосягаема. Вот ирония – та, с которой он провел больше времени, чем с другими женщинами, оставалась самой непонятной из всех.
37 
