38 
— Габи… — сказал он, и она ощутила его выдох в самом интимном месте. — Скажи мне…
Что ему сказать?
Что она его любила и сошла с ума от любви, потому что сошлась в пустыне с мужчиной, который заманил ее сюда обманом?
Ей приходилось бороться с собой, чтобы не начать умолять. Прикосновения его языка были деликатными. Поначалу. Она была готова расслабиться под его ласками; но потом его поцелуй стал глубже, он лег на живот и проник языком внутрь. Габи услышала, как он сглатывает, и застонала.
— Скажи мне… — снова попросил он.
— Я о тебе думала.
Он ласкал ее языком, впивался пальцами в ее бедра, до боли, но она не позволяла ему расслабить хватку ни на мгновение. Ее ладонь скользила по постели в поисках подушки или еще чего-нибудь, чтобы ухватиться, найти опору; но Алим проникал в нее так глубоко, что она в конце концов вцепилась в его шелковые волосы. Его небритые щеки были восхитительно шершавыми. Она не могла представить, что подобное удовольствие может повториться.
— Алим… — невольно всхлипнула она.
Алиму это нравилось. Нравилось, как она выкрикивает его имя, когда кончает. Он упивался ее удовольствием.
Однако она не дала ему удовлетворения; даже на пике страсти она не выдала правду.
Поэтому он поднялся, оставив ее на пике оргазма, и потянулся за презервативом. Габи едва не закричала от внезапной потери ощущений. Алим склонился над ней; она жаждала ощутить его внутри. Она готова была сказать, что ему не стоит беспокоиться о защите, что она принимает противозачаточные. Но было поздно; Алим уже надел защиту и вталкивался в нее, раздвигая припухшую, сочную плоть.
— Мы же не хотим, чтобы ты забеременела… — сказал он, и Габи отдалась наслаждению — короткому, потому что он добавил: — Снова.
Он знал! Она распахнула глаза в панике. Алим взял ее, обрушивая на нее лавину ощущений. Он был жестким; он уже доставил ей удовольствие, и теперь брал свое, не сдерживаясь, бормоча сердитые слова на чужом языке. Но это приводило и ее на грань безумия. Она полосовала его спину ногтями; ее собственный гнев вырвался на свободу. Алим оставил ее, и ей пришлось бороться за выживание в мире, где его не было.
Их зубы сталкивались, тела сцеплялись; Габи укусила его плечо в первобытном порыве и закричала. Ее бедра ныли от того, как плотно она обхватывала его ногами. От его быстрых толчков она кончила всем телом.
— Никогда… — начал Алим, собираясь потребовать, чтобы она больше никогда ему не лгала; но пульсация оргазма сделала слова бессмысленными.
Алим лежал на ней сверху; они вдыхали воздух, казавшийся чистым и прохладным, как после грозы.
Алим поцеловал Габи, очень мягко. Он и она знали, что гроза действительно миновала.
Глава 13
Алим дождался, пока у нее не выровняется дыхание, чтобы спросить:
— Ты собиралась мне рассказать когда-нибудь?
— Да.
— Я тебе не верю, — сказал он и повернулся, чтобы посмотреть Габи в лицо. — Я давал тебе много возможностей, но ты ничего не сказала.
— Я хотела сказать, когда буду далеко от тебя.
— Почему?
Габи не ответила, потому что не хотела признавать, что рядом с ним слабела и боялась того, на что может согласиться, когда лежит в его объятиях. Здесь ей казалось, что все идет правильно. Здесь, в пустыне, их любовь не казалась такой уж запретной; и мысль о том, чтобы стать его пустынной любовницей, выглядела восхитительно.
— У нас мальчик или девочка?
От мягкого вопроса, который демонстрировал, что Алим признает ребенка своим, у Габи выступили слезы на глазах.
— Девочка.
Она снова вспомнила одинокие часы родов, без Алима рядом; но теперь он сжал ее руку.
— Я назвала ее Лючией…
Ее душили слезы. Габи сглотнула и выдавила:
— Ты никогда меня не простишь, да?
— Габи… Я признаю, что тебе пришлось принимать невозможное решение. — Алиму это не нравилось, и, возможно, однажды он пожалеет о потерянном времени, но сейчас было не время; слишком многое ему нужно было узнать. — Когда она родилась?
— Когда мы виделись в последний раз, — сказала Габи. — Когда ты показывал Раулю отель.
Алим нахмурился.
— Ты не выглядела беременной, — сказал Алим. — Хотя, конечно, я изо всех сил старался на тебя не смотреть.
— Я сильно похудела, — ответила Габи. — Но с тех пор снова набрала вес.
— Хорошо.
Он был совершенно не таким, как все мужчины в ее жизни, потому что играл сейчас с ее животиком, как будто не видел на свете ничего красивее.
38 
