очень нудно 
100 
Я лежал в своей постели совершенно один, подпитывал организм виски и никотином и размышлял, что же произойдет, если действительно вдруг оказаться в том самом дорогом отеле, что они рекламируют, и именно в то самое время, когда они рекламируют его? Не будет ли это означать, что ты умер? Или переместился в параллельные миры? Или просто время дало задний ход?
Видите ли, я понемногу хмелел – вот почему и не услышал стук в дверь с первого раза. А может, я и услышал его с первого раза, но убедил себя, что стук длится уже минут десять, а может, и все десять часов, покуда мой мозг вытряхивается из своего си-эн-эн-оцепенения. Я силком заставил себя вылезти из постели.
– Кто там? Тишина.
Оружия у меня не было – как, собственно, и особого желания воспользоваться им, – так что я просто распахнул дверь. Будь что будет.
В коридоре стоял низенький человечек. Достаточно низенький, чтобы ненавидеть людей моего роста.
– Герр Бальфур?
На какой-то миг я совершенно растерялся. Такого рода растерянность частенько снисходит на агентов, работающих под прикрытием, – когда шарики заскакивают за ролики и бедняги теряют всякое представление о том, кто они по легенде и кто на самом деле, в какой руке держать авторучку и как открывать дверь. Как я заметил, виски очень способствует такой неразберихе.
Сообразив наконец, что на меня смотрят, я прикинулся, будто поперхнулся, и поспешил взять себя в руки. Бальфур – да или нет? Да, Бальфур – это имя, которым я пользовался, но вот только при ком? Я был Лэнгом для Соломона, Рикки – для Франциско, Дарреллом – для большинства американцев, а вот Бальфуром... точно! Бальфуром я был для гостиницы. А коли так – а у меня не оставалось ни малейшего сомнения, что так оно и есть, – то для полиции я тоже Бальфур.
Я кивнул.
– Следуйте за мной.
Он развернулся и зашагал по коридору. Наскоро прихватив куртку и ключ от номера, я повиновался. Ибо герр Бальфур был лояльным гражданином, беспрекословно выполнявшим все на свете правила и ожидавшим того же от других. Пока мы шли к лифту, я покосился на ноги своего спутника. Он носил ботинки на платформе. Да, он был не просто низеньким, он был низеньким коротышкой.
На улице шел снег (готов допустить, что именно там снег обычно и идет, но хочу напомнить, что в тот момент я только-только начал трезветь), и большие белые перья порхали в воздухе, будто последствия небесной драки подушками, покрывая все вокруг, делая мир мягче и уютнее.
Мы шли минут десять – на каждый мой шаг приходилось семь его, – пока не оказались перед небольшим строением на самом краю деревни. Это было нечто деревянное, одноэтажное и очень древнее. На окнах – широкие ставни, а следы на снегу говорили о приличном количестве народу, наведавшегося сюда за последний час. Хотя это мог быть и один человек, который шнырял туда-сюда.
Прежде чем войти в дом, я испытал какое-то очень странное чувство. Думаю, чувство было бы не менее странным, будь я трезвее. Словно мне не следовало приходить сюда с пустыми руками; словно я должен был что-то принести – злато или, на худой конец, ладан. По поводу мирры я как-то не очень беспокоился, поскольку никогда не знал наверняка, что это такое.
Коротышка остановился у двери черного хода и, резко взглянув на меня через плечо, постучал. Мне почудилось, что прошла целая вечность, прежде чем звякнул засов, за ним – другой, и еще один, и еще. Наконец дверь распахнулась, и на пороге возникла седовласая дама. Секунду она пристально разглядывала Коротышку, еще три секунды – меня, а затем, удовлетворенно кивнув, посторонилась, пропуская нас внутрь.
Дёрк Ван дер Хоу сидел на единственном стуле посреди комнаты и протирал очки. Он был в тяжелом пальто с заправленным под горло шарфом, из-под пальто выглядывали ботинки, раскоряченные здоровенными ножищами. Ботинки были дорогие – черные «оксфорды» с кожаными шнурками. Я заметил это лишь потому, что он как будто и сам изучал их столь же внимательно.
– Томас Лэнг, господин министр, – сказал Соломон.
Он возник из тени и смотрел на меня, а не на Дёрка.
Дёрк не спешил заканчивать с полировкой очков. Наконец, по-прежнему глядя куда-то в пол, он очень аккуратно водрузил их на нос и лишь затем поднял голову и взглянул на меня. Не слишком дружелюбно. Он дышал ртом, словно ребенок, изо всех сил старающийся не почувствовать вкуса брокколи.
– Здравствуйте, – сказал я, протягивая руку.
Дёрк посмотрел на Соломона – так, словно никто не предупредил его, что, возможно, придется до меня еще и дотрагиваться, – а затем нехотя предложил мне нечто вялое и влажное с пятью отростками.
100 
