очень нудно 
99 
Швейцарцы же расселись по барам и расстроенно перешептывались. То ли переживали за убитого, то ли тревожились за свой бизнес – трудно сказать, хотя тревожиться было абсолютно незачем. Уже к сумеркам в бары и рестораны набилось столько народу, сколько я здесь еще не видел. Никто не хотел пропустить очередной домысел, слух или малейший обрывок информации о жутком событии.
В первую очередь во всем обвинили иракцев – похоже, нынче это превратилось в стереотип. Версия продержалась не больше часа – до тех пор, пока какие-то умники не убедили остальных, что иракцы этого сделать просто не могли. Они не смогли бы даже пробраться в деревню незамеченными. Акцент, смуглость, периодические сеансы на коленях лицом к Мекке – что-нибудь из этого наблюдательные швейцарцы непременно заметили бы.
Потом возникла версия пятиборца. Изнуренный двадцатимильным кроссом, бедняга спотыкается и падает в снег. Его спортивная винтовка 22-го калибра самопроизвольно выстреливает, и пуля попадает в герра Ван дер Хоу. Несчастный случай астрономически малой степени вероятности. Какой бы дикой ни казалась эта теория, но она привлекла значительное число сторонников – в основном из-за того, что в ней отсутствовал злой умысел, а злой умысел – это то, чего швейцарцы просто не могут допустить в своем заснеженном горном раю.
Какое-то время обе гипотезы просуществовали параллельно, породив в итоге поистине причудливый гибрид. «Точно, это был иракский пятиборец», – решило общественное мнение. Взбешенный победами скандинавов на прошлой зимней Олимпиаде, некий иракский пятиборец (кто-то даже знал кого-то, кто слышал, как кто-то упоминал какого-то Мустафу) буквально обезумел от зависти. И вероятно, он еще до сих пор где-то поблизости – рыщет по горам, выслеживая рослых, светловолосых лыжников.
А затем наступило затишье. Бары внезапно опустели, кафе закрылись до утра, а озадаченные официанты обменивались удивленными взглядами, убирая одну за другой тарелки с нетронутой едой.
Сказать по правде, я и сам не сразу понял, что произошло.
Но все оказалось крайне просто: не удовлетворившись циркулирующими по деревеньке версиями, туристы ринулись в свои одноместки и двухместки, чтобы преклонить колени пред всемогущим и всевидящим Си-эн-эн. Том Хамильтон, «человек, который всегда на месте», все еще делился с миром преимуществами «последних известий, прямо с места событий».
Сгрудившись вокруг телевизора в баре «Цум Вильден Хирш», Латифа, я и еще с десяток висевших у нас на плечах подвыпивших фрицев внимали теории старины Тома, пытавшегося втолковать доверчивым зрителям, что, «вероятнее всего, данное убийство – дело рук активистов». Полагаю, именно за это ему и платят двести штук в год. Мне безумно хотелось спросить, как это он умудрился столь беспощадно отмести вероятность того, что это дело рук «пассивистов». Кстати, я мог задать ему вопрос прямо в лоб, поскольку Том занимался своим ремеслом посреди островка яркого вольфрамового сияния буквально в двухстах ярдах от того места, где мы с Латифой изо всех сил старались удержаться на ногах. Еще двадцать минут назад я своими глазами наблюдал, как техник пытался прицепить микрофон на галстук Тома, а тот отгонял его прочь, заявляя, что справится сам, так как не желает, чтобы кто попало испортил ему узел.
Официальное заявление должны были транслировать в десять часов по местному времени. Если Сайрус справился с задачей и заявление дошло до Си-эн-эн, как и планировалось, то телевизионщики что-то уж больно долго копаются. Хотя если вся остальная команда хоть немного похожа на Тома, то, надо думать, они просто до сих пор пытаются прочесть наше заявление. Франциско настоял на том, чтобы мы использовали слово «гегемония», и оно, похоже, несколько выбило ребят из колеи.
Заявление вышло в эфир в одиннадцать двадцать пять. Даг Роуз, ведущий Си-эн-эн, говорил медленно и четко, и в его голосе явно таился подтекст. Что-то вроде: «Господи, парни, до чего ж вы мне все обрыдли!»
«Меч правосудия».
Мам, сюда, скорее! Тут дяденька про нас рассказывает.
Думаю, если бы захотел, то в ту ночь я мог бы переспать с Латифой.
В остальном репортаж состоял из архивной нарезки по истории терроризма, с экскурсом в глубь времен. Бедной телезрительской памяти пришлось вернуться аж к началу прошлой недели, когда группа баскских сепаратистов устроила взрыв в одном из правительственных зданий Барселоны. Потом на экран вылез какой-то бородач, пытавшийся втюхать публике свою книгу о фанатизме, а затем канал вновь вернулся к главной теме дня: сообщить всем, кто смотрит Си-эн-эн, что единственное, чем они должны сейчас заниматься, – так это продолжать смотреть Си-эн-эн. И желательно в каком-нибудь дорогом отеле.
99 
