37 
Никогда вода не казалась Ливви такой восхитительно вкусной. Она с благодарностью сделала несколько больших глотков и почувствовала полное умиротворение. Саладин взял флягу из ее безвольных пальцев и допил оставшуюся воду. Стоя в тени пальмы, Ливви думала, сколько интимной близости было в том, что они пили из одного сосуда. Но между ними бывали более интимные моменты. Она посмотрела на запрокинутую голову Саладина, и у нее снова пересохло во рту.
Не говоря ни слова, он убрал пустую флягу, взял ее за руку и повел в прохладную тень рощи. Ливви не спрашивала, куда он ведет ее и что собирается делать, – она знала. Об этом говорили его пальцы, крепко сомкнувшиеся вокруг ее запястья. Сердце Ливви забилось сильнее. Саладин остановился под сенью пальмовых листьев, снял с ее головы широкополую шляпу и положил на землю.
– Саладин, – задыхаясь, прошептала Ливви, когда он сжал в ладонях ее лицо.
Его голос был тихим, но настойчивым.
– Я собираюсь поцеловать тебя.
– Но ты сам сказал…
– Мы не можем заниматься сексом во дворце, но сейчас мы далеко от него, правда?
Ливви кивнула, сожалея, что он выразился слишком прямо. Вот если бы он добавил немного нежности, раз уж они оказались в таком романтическом месте! Но Саладин уже целовал ее, и все сомнения Ливви мигом растаяли, когда она приоткрыла губы ему навстречу. Разве она не мечтала об этом больше всего на свете?
Горячие руки Саладина нетерпеливо ласкали ее тело, а Ливви с такой же жадностью гладила мускулистый торс. Быстрыми движениями он стянул с нее бриджи и рубашку, потом сбросил шелковые одеяния. Ливви ахнула от неожиданности, увидев, что он совершенно голый под одеждой.
– Это еще одна черта, которая роднит нас с шотландцами, – пробормотал он, раскладывая на песке одеяния и делая для них шелковую постель. – Они ведь тоже ничего не надевают под килт?
Ливви ничего не ответила, потому что попала прямиком в сказку – самую удивительную в ее жизни. Саладин уложил ее на покрывала. Выражение его глаз было загадочным. Ливви прошептала его имя, когда он склонился и первый раз вошел в нее.
– Хорошо?
Ливви прикусила губу и простонала:
– Ужасно.
Он засмеялся, но вдруг его голос изменился: никогда раньше она не слышала такой интонации. Погружаясь в ее лоно, Саладин простонал:
– О, Ливви.
Она не ответила. Ей хотелось о многом спросить, но Ливви молчала. Все, что она могла, все, чего желала, – это чувствовать Саладина глубоко внутри себя. Она уже не могла остановить приближающийся оргазм.
Они возвращались домой в полной темноте, хотя Ливви боялась ночью ехать верхом по пустыне. Когда Саладин провел кончиком языка по контуру ее губ, Ливви догадалась, что он улыбается.
– Я же сказал тебе, что знаю пустыню, как свое тело, – тихо сказал он. – Посмотри, над нами развернута огромная звездная карта.
Ливви подняла голову. До этой минуты она была слишком взволнованна, чтобы замечать что-либо вокруг. На темно-синем небе сияли огромные серебряные звезды. Над пустыней всходили луна во всем своем великолепии – яркий круглый шар повис над пальмами, где они два часа занимались любовью. У Ливви комок стоял в горле, до того все походило на сказку.
Это не было волшебной сказкой, скорее коротким исключением из правил. Саладин уже предупредил ее, что они возвращаются в реальную жизнь.
После того как они оделись и стряхнули песок с одежды, Саладин прижал ее к себе, приподнял подбородок. Ливви смотрела в его сверкающие черные глаза и была близка к тому, чтобы влюбиться. Но взгляд Саладина был холоден. С болью в сердце, она поняла, что он снова возвел между ними барьер.
– Знаешь, когда мы вернемся…
– Я должна делать вид, что ничего не случилось.
Глаза Саладина поблескивали в лунном свете.
– Откуда ты знаешь, что я хотел сказать?
– Я ведь не ошиблась?
Казалось, его удивила спокойная реакция Ливви. Возможно, поэтому он счел нужным объясниться, хотя Ливви не задавала вопросов.
– Это не должно происходить в стенах дворца. Ты рискуешь оказаться в неловкой ситуации, если станет известно о наших отношениях.
– Как мило, что ты заботишься о моей репутации, Саладин. Может, на самом деле беспокоишься о своем добром имени?
– Кажется, ты не понимаешь, – ответил он с легким раздражением. – Никто не посмеет осудить меня за то, что между нами был секс.
– Потому что я скоро уеду и все забудется, – легко предположила она.
37 
