17 
В глубине души Елена чувствовала, что сегодня он был искренним, и это одновременно напугало и обрадовало ее. У нее не было настоящих отношений. Она не знала, что это такое. Елена росла застенчивым ребенком, ее родители почти всегда отсутствовали, ее единственной компанией была няня, а затем гувернантка. Даже если бы она хотела отношений, она не знала, как их завести и правильно выстраивать. Затем Паоло уничтожил ее доверие, разбил ее веру в других людей и, что хуже, ее веру в себя.
Правильно ли она сейчас оценивает Халиля? Или же неопытность в отношениях с мужчинами и в жизни в целом заставляет ее страстно желать большего от происходящего, больше нежности, больше… физического контакта?
Разве у них могут быть отношения? И все же что-то их связывает. Будто Халиль понимает и даже симпатизирует ей такой, какая она есть. Возможно, она принимает желаемое за действительное. Но, как бы то ни было, она должна узнать правду.
И Елена приняла решение.
Немного позже в шатер заглянула Лейла:
– Я принесла чистую одежду и воду для умывания. Шейх Халиль приглашает вас к себе на ужин.
Елена испытала удивление и удовольствие одновременно.
– Но почему?
Лейла широко улыбнулась:
– А почему бы нет, ваше высочество?
Впрочем, не важно. Зато у нее будет шанс задать все вопросы.
– Смотрите, какое платье я вам принесла. – Лейла открыла коробку и достала серебристо-серое шелковое платье с юбкой в складку. Одновременно скромное и прекрасное, из нежной и шелковистой ткани, невесомой, как паутина.
Елена безотчетно протянула руку и погладила его.
– Я вовсе не уверена, что мне надо его надевать, – вдруг резко сказала она, отдернув руку, будто обжегшись. Искушение примерить платье, почувствовать себя женственной, красивой было просто невероятным.
Улыбка Лейлы померкла.
– Вы будете в нем прекрасны, ваше высочество.
– Мне нет нужды быть прекрасной. Я похищена и заперта в лагере в пустыне. – Нельзя об этом забывать. Нельзя давать слабину.
Елена отвернулась, ненавидя себя за то, как дерзко прозвучали ее слова. И еще больше за то, что она сгорала от желания надеть платье и поужинать в нем с Халилем.
Лейла молча сложила платье в коробку.
– Мне передать шейху, что вы хотите остаться у себя сегодня вечером?
Елена в смятении повернулась к женщине:
– Я не… – Она остановилась, сделала глубокий вдох. Она трусиха, которая прячется в шатре, как в убежище. Надо взглянуть в лицо своим страхам. В лицо Халилю. Узнать его версию истории королевства и принять осознанное решение по поводу своего собственного будущего. Изучить все факты. Изучить своего врага.
Хотя Елена уже не считала его таковым…
– Скажите Халилю: я поужинаю с ним. Спасибо, Лейла. – Елена снова взглянула на платье, испытывая невероятные муки: оно было такое прелестное! – И оставьте платье.
Час спустя Лейла проводила ее в шатер Халиля. Сердце Елены учащенно билось, ладони вспотели.
Она чувствовала себя немного смущенной в платье, как будто оделась специально для свидания, но при этом наслаждалась прикосновением шелковистой ткани к коже, к телу. Ткань обвивалась вокруг ее лодыжек, когда она шла вперед. И еще тоненький предательский голосок нашептывал, что ей будет приятно, когда Халиль увидит ее во всей красе. Разум Елены протестовал против этого. Она не должна желать угодить Халилю. Это не только невероятно глупо – это опасно.
В шатре Халиля на низком столике, уставленном блюдами с деликатесами, горели свечи. Вокруг него вместо стульев были раскиданы шелковые и атласные подушки в соответствии с арабской традицией приема пищи. Халиль вышел из тени навстречу – на этот раз в свободной белой хлопковой рубашке и темных брюках, а не в традиционной тобе, как прежде. Со своими золотистыми глазами, темной шевелюрой, резко очерченным подбородком, покрытым темной щетиной, он напоминал сексуального и опасного пирата.
Халиль опалил Елену взглядом, отчего у нее перехватило дыхание.
– Прелестно выглядите, ваше высочество.
– Не совсем понимаю, по какому поводу это платье и сама трапеза, – ответила она. Елена чувствовала себя сейчас слишком уязвимой, и нападение казалось ей лучшей защитой. Она научилась этому правилу в зале совета, оно помогало ей сохранить корону на голове четыре года.
Когда Маркос высмеял ее предложение по улучшению детских садов, сказав, что женщинам нет нужды работать, она вернулась со статистическими данными: количество женщин, которым это все-таки было нужно, впечатляло. Когда он растоптал ее идею фестиваля искусств, она выяснила, насколько возрастают доходы от туризма, если в стране проходят подобные мероприятия. Она не отступила, и, возможно, именно за это он ее и ненавидел. И желал положить конец ее правлению.
17 
