Мануэль доводит бабушку

Во второй половине воскресенья мы ездили в гости к маме. Мы – это не я и Ребекка, а я и Мануэль. Было даже удивительно, что он увязался за мной – но, может быть, включив глубоко скрытый родовой инстинкт, он почувствовал, что доставит мне тем самым огромную радость и что для моей мамы это будет совершенно особенная встреча, хотя ей еще не пришло время узнать почему, ведь сперва я должен был открыть это самому Мануэлю. Диалог, который привел к визиту, на слух воспринимался скорее лапидарно.

– Что ты делаешь в воскресенье?

– А что я должен делать в воскресенье? – ответил Мануэль вопросом на вопрос.

– Какой у тебя выбор? – тоже ответил я вопросом.

Теперь я редко попадался на удочку его ответных вопросов.

– Пока не знаю. А что будешь делать ты?

– Отправлюсь в гости к маме.

– Ага.

– Хочешь поехать со мной?

– Да.

– Да?

– Да.

– Честно?

– Да, честно.

– Почему?

– Потому что мне интересно: она такая же, как ты?

– Какая такая же? – спросил я.

– Пьет ли она так же много пива. – Он засмеялся.

* * *

Мы принесли ей цветущую розовым цветом пуансеттию в горшке, две упаковки кофе и мраморный кекс из магазина «Билла», этот кекс продавался со скидкой: видимо, перешагнул допустимый порог запыления тонкодисперсной пылью. Мама любила сдобу без начинки. Выглядела она хорошо, и я немедленно обратил на это ее внимание, а у нее и впрямь бывали раньше и более бледное лицо, и более ввалившиеся щеки.

– Это Мануэль, – сказал я, не давая никаких более подробных разъяснений.

Мама была вежливой, воспитанной женщиной, она бы никогда не стала допытываться, из какого рукава я вдруг вытряхнул четырнадцатилетнего мальчишку, чего ему здесь надо и кто он такой вообще. Кстати, последнее она и так знала.

– Это, должно быть, тот мальчик, который так увлекательно написал про другого мальчика, я все это читала, – сказала она и обняла его; и ему это, несмотря на трудный подростковый возраст, не было неприятно. Мне эта сцена казалась захватывающе красивой, я хотел бы ее запомнить – так сказать, для семейного альбома.

Потом мы с мамой какое-то время наперебой рассказывали друг другу, как фантастически хорошо у нас идут дела, и по этим рассказам я только теперь и заметил, что они у меня и впрямь идут очень хорошо, несмотря на некоторую любовную тоску: Ребекка все еще не ответила на мою эсэмэску. Мама на глазах расцвела, потому что собственное самочувствие всегда измеряла по самочувствию других – вообще-то, по моему самочувствию, она сразу перенимала его в двойном размере. А Мануэль благоговейно сидел рядом и наблюдал за нами с необъяснимым для меня интересом.

Естественно, мы быстро вышли на разговор о серии пожертвований и о том, что мне приписывалась в этом ключевая роль.

– Разве это не безумное предположение? – спросил я.

– Нет, я вовсе не считаю это безумным, Гери. Кто-то явно возлагает на тебя некую миссию, – ответила мама.

– А почему именно на меня?

– Вероятно, потому, что ты можешь ее выполнить, – сказала она.

– Это и без меня могли бы многие.

– В этом я не так уверена.

– А вы не знаете, кто бы это мог быть? – вмешался в разговор Мануэль.

У него вдруг появился этот взгляд главного уполномоченного комиссара, и теперь я понял, почему он непременно хотел пойти со мной. Он явно вбил себе в голову намерение расследовать этот случай.

– Кто бы это мог быть? Разве это так важно? – удивилась мама и улыбнулась, как улыбается мудрая женщина в возрасте, у которой хоть и нет причин улыбаться как женщине в возрасте, но которая точно знает, почему она улыбается мудро.

– Дело в том, что дядя Гери получил недавно один загадочный имейл, – объяснил Мануэль.

В этом он снова забежал вперед, я бы упомянул об этом лишь позже.

– Да, мама, кто-то прислал мне имейл, в конце которого своеобразно намекнул…

– Он у меня с собой. Я его распечатал, – перебил меня Мануэль, достал бумажку и протянул ей.

Это просто поразительно, как хорошо этот мальчишка оказывается ко всему подготовлен; может быть, мне все-таки стоит провести тест на отцовство.

Мама надела очки и пробежала текст глазами, не отменяя при этом своей расслабленной улыбки. Отдельные обрывки она бормотала себе под нос:

  67