52 
Бинг вдруг протянул руку и взял ладонь Мелины в свою.
— Спасибо, дорогая, — мягко сказал он. — Я почему-то знал, что ты скажешь именно это.
Девушка ощутила, как дрожь пробежала по ее телу от этого прикосновения и от выражения, с которым Бинг сказал «дорогая». Но в следующий момент он отпустил ее руку и заговорил прежним четким сухим тоном:
— Я очень не хотел тебя в это вмешивать, но теперь поздно отступать. В пять утра сюда придет Ахмед, поэтому нам надо успеть выспаться и отдохнуть. Мы должны быть бодры духом и телом, чтобы план не сорвался просто из-за того, что мы оказались слишком неповоротливы. Так что теперь спать, — скомандовал он и откинулся на траву, закутавшись в свой арабский наряд.
Мелина робко устроилась рядом. Он не спал, она это видела, даже не расслабился, но, поскольку Бинг делал вид, что спит, Мелина последовала его примеру, закрыв глаза и стараясь дышать тихо и неспешно, хотя ее переполнял восторг от сознания, что он совсем рядом, стоит протянуть руку.
Должно быть, сон все-таки сморил Мелину, но вскоре она очнулась, не в силах спать дальше, и поняла, что Бинг тоже бодрствует. Ей бы хотелось, чтобы он думал о ней, но знала, что единственный, кто занимает его мысли сейчас, — это похищенный ребенок.
Наконец девушка уснула по-настоящему и проснулась от прикосновения Бинга к ее плечу и негромких слов:
— Ахмед пришел.
Мелина быстро села и увидела Ахмеда, идущего к ним, а еще выше — золотой веер солнечных лучей, раскинувшийся на небе. За Ахмедом следовал пожилой согбенный человек, и Мелина догадалась, что это его отец.
Старик поприветствовал их с изысканной учтивостью, и Бинг ответил с равной церемонностью. После этого они уселись по-турецки на траве, и Бингу были вручены вещи, с помощью которых он собирался перевоплотиться в пекаря. К счастью, тот носил очки и, по словам Бинга, обладал ничем не примечательной внешностью.
Одежда пекаря тоже была самой обычной для араба, а после того как Ахмед умело наложил Бингу грим, он стал совсем на себя не похож, и Ахмед даже издал возглас восхищения:
— Седдиг, один в один! Даже родная мать не отличила бы вас от собственного сына. И не забудьте прихрамывать, сэр. В прошлом году Седдига лягнул мул, с тех пор он постоянно рассказывает о неблагодарном животном и клянется, что никогда больше не заведет себе четвероногую скотину.
— Да, я заметил вчера, что он хромает, — подтвердил Бинг. — Посмотри, так похоже?
Он сделал несколько шагов по лужайке, и Ахмед и его отец согласно хлопнули в ладоши в знак одобрения.
— А теперь насчет его жены. Как она выглядит?
Глаза всех мужчин обратились к Мелине.
— Я ни разу не взглянул на нее, — с достоинством заметил старик, — но охранники — они из молодых, наглые и бессовестные.
И он бросил неодобрительный взгляд на сына.
— Не думаю, что так рано с утра у них будет охота кого-то разглядывать, — заметил Ахмед.
— Ты принес другой яшмак? — уточнил Бинг.
— Как вы и просили, сэр.
Ахмед извлек на свет платок из плотной черной ткани, который носили мусульманки, строго блюдущие традиции. Надевая его, Мелина поразилась, как у них хватает терпения носить подобный убор в жару.
— Сурьму! — скомандовал Бинг. Ахмед вручил ему маленькую бутылочку, Мелина села на траву, а Бинг встал рядом с ней на колени.
— Закрой глаза, — сказал он, и Мелина ощутила мягкое прикосновение кисточки из верблюжьего волоса к верхнему веку. Потом Бинг велел девушке открыть глаза, чтобы подкрасить нижние веки, и ее сердце зачастило оттого, что его лицо оказалось так близко.
Кисточка слегка щекотала Мелине кожу, и она с трудом заставляла себя не моргать, чтобы Бинг не смазал линию.
— Какого цвета глаза у жены пекаря? — спросил он.
Оба они покачали головой:
— Понятия не имеем.
— Тебе придется держать голову опущенной, — обратился он к Мелине. — И я думаю, что надо нанести темный тон на нос и щеки.
В запасах Ахмеда нашлась и темная пудра. Закончив с гримом, Бинг сделал шаг назад и оглядел Мелину.
— Сойдет, — резюмировал он. — Будем надеяться, что охранники на этот раз будут постарше и не станут пялиться.
Повернувшись к старшему из мужчин, Бинг учтиво поблагодарил его по-арабски за помощь и попросил, чтобы Ахмед провел их к лавке пекаря.
— Я поведу вас кружным путем, — заметил Ахмед, — чтобы нас видело как можно меньше народу, но мы не будем разговаривать по пути. Я пойду немного вперед, чтобы никто не догадался, что мы знакомы.
52 
