291 
В трех городах для вернувшихся из другого мира выделили по больнице, в которых нас тут же закрыли на карантин и обещали продержать не меньше месяца. После того, как мы с Алиной загадали желание, люди одновременно появились по всей стране, в разнообразных, самых неожиданных местах – кто-то посреди торгового центра, кто-то – в чистом поле… Где нашли меня – я не знала, потому что была без сознания и еще целую неделю пролежала здесь, не приходя в себя.
Едва открыв глаза и сообразив, что нахожусь в больнице, я стала спрашивать про Ариса, но врачи то ли ничего не знали, то ли не хотели мне рассказывать. А Карина сказала, что вместе с Володей, которого поместили на этаж ниже, обошла все палаты, но брата так и не нашла.
– Может, он в одном из закрытых боксов? – предположила Карина. – Или его в другую больницу отвезли?
Она ведь не знала, что я так и не смогла уговорить Ариса вернуться. Что в последний миг, перед тем, как загадать желание, я увидела за своей спиной не человека, а Хозяина тополиной рощи.
Через несколько часов после того, как я очнулась, пришел первый посетитель. В защитном костюме и прозрачной маске Андрей Петрович Кожухов смотрелся настолько странно, что в первый миг я запаниковала. Но соседи по палате уже привычны были к такому виду посетителей и лишь приготовились слушать наш разговор – хоть какое-то развлечение.
– Где Арис? – это я спросила раньше, чем сообразила поздороваться – было не до приветствий. – Скажите, он вернулся? Он здесь?
– Евгения, давайте мы с вами договоримся вот о чем: сперва вы ответите на мои вопросы, а потом я отвечу на ваши.
«Договоримся, договоримся», – отголоски чужих голосов пронеслись в памяти. Я согласилась и рассказала обо всем, что случилось после нашей беседы в милицейском отделении, когда Андрей Петрович показывал нам фотографии убитого стеклодува. И о своем договоре с тварями Пустоши, о том, как Арис спас меня, пожертвовав собой, и как я отдала имя Огненному, пытаясь его вернуть. И, наконец, о том, как мы с Алиной загадали желание.
– Хм, все еще сложнее… – Кожухов ненадолго задумался, привычным жестом попытался тронуть подбородок, но вместо этого наткнулся одетой в перчатку рукой на маску и усмехнулся. – Так значит, ваша подруга сама решила остаться? И, возможно, кто-то из тех, кто не вернулся, выбрал жизнь в том, другом мире?
Я кивнула.
Наше с Алиной желание позволило каждому сделать выбор, и я уверена была, что колдунья Василина из Высокого Берега по-прежнему шьет кукол и вяжет шарфики, сидя в просторной горнице их с мужем дома. А встреченная нами в Хмельках старушка, забытая детьми и внуками любительница роз, поселилась в одной из деревень предгорья. И, хотелось надеяться, Андрей Шургин остался со своей женой Настасьей и поможет Фоме заново отстроить поселок на месте сгоревших дотла Хмельков.
– Вы обещали мне сказать, что с Арисом, – напомнила.
– Он… здесь.
Несколько мгновений я всматривалась в лицо за маской, боясь поверить.
– Где?
– Этого я вам сказать не могу, Евгения, – и поднял руку, предупреждая мое возмущение. – Нет, я не собираюсь долго прятать его от вас, но – вы на карантине, помните? А Валентин Дмитриевич был нами изолирован как источник особо ценой информации, и после того, что вы рассказали, у меня есть все основания оставить его в условиях строжайшего карантина. Вы ведь не отрицаете процесс физического перевоплощения? Попробуйте-ка объяснить нашим врачам, что всему виной некое волшебство и отданное в залог имя.
Карина за спиной Кожухова зло сощурилась.
– Где мой брат? Скажите, вы же обещали!
– Я не хочу, чтобы вы пытались с ним встретиться, – Андрей Петрович повернулся к ней, из-за громоздкого комбинезона вышло неуклюже. – Это ни к чему не приведет, а лишние неприятности ни мне, ни моим людям не нужны… Он жив, но пока без сознания. Если все будет хорошо… я имею в виду, если он благополучно придет в сознание, то после допросов и снятия карантина у меня не будет никаких оснований его задерживать.
Он отодвинул стул и поднялся.
– Спасибо, что согласились со мной поговорить, Евгения. Выздоравливайте.
Родителей к нам не пускали. Вообще не пускали никого, кроме врачей и сотрудников спецслужб. Чтобы поговорить с нами, родным приходилось записываться в очередь на сеанс видеосвязи. Сначала с моей мамой говорила Карина, а когда я, наконец, смогла сама доковылять до видеофона, попросила привести Алинкиных родителей. И на следующий день, глядя в серо-зеленый экран, в осунувшиеся и усталые лица тети Лены и дяди Сережи, сообщила им о решении Алины. И о том, почему она выбрала остаться. Мать моей подруги помнила Леона, и я надеялась, что это хоть немного поможет ей смириться.
291 
