39 
– Тара сказала, что перебралась в вашу комнату? Я… я надеюсь, вы не возражаете? – спросила Фиби.
– Если так спокойнее… А как вы себя чувствуете?
– Прекрасно, – ответила она с излишним оптимизмом. – У меня был отличный день.
– Мой тоже оказался не слишком плох. – Он помолчал. – Возможно, я вернусь раньше, чем ожидал. Доброй ночи, Фиби. Будьте умницей. Берегите себя.
Она медленно положила трубку, чувствуя, как неровно бьется ее пульс.
– Ты вся красная, – сказала Тара и добавила: – Я думаю, нам нужно купить белой омелы.
Фиби ожидала, что этим вечером Тару будет непросто уложить в кровать, но девочка повела себя на редкость послушно.
– Чем скорее я усну, тем скорее наступит следующий день и приедет папочка.
Кэрри ушла в поселок на рождественский вечер женского общества, и дом казался пустым и тихим.
Фиби залезла на высокую табуретку, чтобы подровнять крылышки и стрелу Купидона.
– Так лучше, – оценила она, запыхавшись после недолгих усилий.
– Намного, – похвалил веселый мужской голос сзади нее, и чьи–то руки обхватили ее за талию и сняли со стула.
Уже когда ее губы раскрылись в вопле испуга, она поняла, что узнала этот голос, и ее сердце ушло в пятки. Она вырвалась.
– Тони, Тони Кетери! Что, черт побери, ты здесь делаешь?
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, – по виду Тони можно было понять, что он ошеломлен не меньше. – Где старина Дом?
– В данный момент его здесь нет. – Она посмотрела на него с ненавистью. – Он тебя ждал?
Тони засмеялся:
– Я бы так не сказал, но он знает, что я всегда неожиданно сваливаюсь ему на голову. – Он в свою очередь посмотрел на нее оценивающим взглядом. – Каково же твое оправдание?
– Я здесь работаю, – сухо проинформировала она. – Я – няня его дочери.
– Серьезно? – Его брови взметнулись от удивления. – Вот те раз! Надо полагать, ваша первая краткая неожиданная встреча прощена и забыта?
Фиби не решилась сказать правду:
– Разумеется.
– Как интересно, – произнес он тихо. – Мое впечателние о Доме в корне поменялось. Но говорят, что время лекарь. – Тони подошел к столику с напитками и плеснул себе щедрую порцию виски. – Не желаешь присоединиться? – Он помахал ей графином. – Ах, нет, я совсем забыл. Ты, кажется, предпочитаешь водку?
– Ты мне омерзителен!
Он засмеялся.
– Раньше ты чувствовала совсем иное, моя дорогая. Было время, когда не могла надышаться на меня.
Фиби подошла к двери.
– Я думаю, тебе лучше уйти.
– Приказываешь? Слишком быстрый переход от няни, дорогая, в члены семьи. – Он злобно улыбнулся, глядя на ее испуганное лицо. – Ты не знала, что Дом и я состоим в далеком родстве, правда? Значит, вы не обсуждали события шестилетней давности, иначе он наверняка сообщил бы тебе.
– Боже мой! – Фиби вспомнила беседу с Кэрри. – Ты его сводный брат!
– Дошло… – заметил он небрежно и отхлебнул виски, задумчиво глядя на нее. – Выходит, это по–прежнему большой секрет. Как интересно и как выгодно!
– Отчего же?
– Ну, с одной стороны, ты перестанешь мне приказывать, – сказал он с неожиданной холодностью. – Это, если ты хочешь, чтобы твоя тайна так и осталась тайной. А я не думаю, что ты бы задержалась здесь надолго, если бы Дом узнал, кем ты была на самом деле. Только представь себе; он позволяет маленькой дряни, которую он вышвырнул из своего дома, присматривать за своим драгоценным ребенком! – Тони сокрушенно покачал головой. – Он и мне сказал несколько крепких слов, по правде говоря, почти непростительных. Серена, видишь ли, имела обыкновение встречать его подобным образом, когда была в хорошем расположении духа. Проблема в том, что ей было свойственно приветствовать многих таким же образом, включая меня. И Дом застукал нас. В своей комнате. На своей кровати. – Он состроил гримасу. – Большая непростительная ошибка. Я стал в полном смысле слова персоной нон грата, и бедная, несчастная Серена – тоже. Таким образом, я пытался вернуть его расположение, предложив ему замену. В конце концов, обнаженная блондинка на кровати чертовски похожа на другую. Если не считать того, что ты была совершенно неопытной, – добавил Тони.
Он осмотрел ее с ног до головы. Его улыбка заставила Фиби съежиться.
– Я мог и сам насладиться тобой, по правде говоря. Голая, ты похорошела на сто процентов. Восхитительное маленькое непорочное тело.
39 
