37 
* * *
- О, как меня любили ваши деды,
- Улыбчиво, и томно, и светло.
- Прощали мне и дольники и бреды
- И киевское помело.
- Прощали мне (и то всего милее)
- Они друг друга…
1960-е годы
СМЕРТЬ ПОЭТА
- Как птица, мне ответит эхо.
Б. П.
- Умолк вчера неповторимый голос,
- И нас покинул собеседник рощ.
- Он превратился в жизнь дающий колос
- Или в тончайший, им воспетый дождь.
- И все цветы, что только есть на свете,
- Навстречу этой смерти расцвели.
- Но сразу стало тихо на планете,
- Носящей имя скромное… Земли.
1 июня 1960, Москва. Боткинская больница
* * *
- Словно дочка слепого Эдипа,
- Муза к смерти провидца вела,
- А одна сумасшедшая липа
- В этом траурном мае цвела
- Прямо против окна, где когда-то
- Он поведал мне, что перед ним
- Вьется путь золотой и крылатый,
- Где он вышнею волей храним.
11 июня 1960, Москва. Боткинская больница
* * *
- И в памяти черной, пошарив, найдешь
- До самого локтя перчатки,
- И ночь Петербурга. И в сумраке лож
- Тот запах и душный и сладкий.
- И ветер с залива. А там, между строк,
- Минуя и ахи и охи,
- Тебе улыбнется презрительно Блок —
- Трагический тенор эпохи.
1960
* * *
- А я говорю, вероятно, за многих:
- Юродивых, скорбных, немых и убогих,
- И силу свою мне они отдают,
- И помощи скорой и действенной ждут.
30 марта 1961, Кр. Конница
* * *
- Так не зря мы вместе бедовали,
- Даже без надежды раз вздохнуть.
- Присягнули – проголосовали
- И спокойно продолжали путь.
- Не за то, что чистой я осталась,
- Словно перед Господом свеча,
- Вместе с вами я в ногах валялась
- У кровавой куклы палача.
- Нет! и не под чуждым небосводом,
- И не под защитой чуждых крыл
- Я была тогда с моим народом,
- Там, где мой народ, к несчастью, был.
1961
ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ ОДА
Девятисотые годы
- А в переулке забор дощатый…
Н.Г.
- Настоящую оду
- Нашептало… Постой,
- Царскосельскую одурь
- Прячу в ящик пустой,
- В роковую шкатулку,
- В кипарисный ларец,
- А тому переулку
- Наступает конец.
- Здесь не Темник, не Шуя
- Город парков и зал,
- Но тебя опишу я,
- Как свой Витебск – Шагал.
- Тут ходили по струнке,
- Мчался рыжий рысак,
- Тут еще до чугунки
- Был знатнейший кабак.
- Фонари на предметы
- Лили матовый свет,
- И придворной кареты
- Промелькнул силуэт.
- Так мне хочется, чтобы
- Появиться могли
- Голубые сугробы
- С Петербургом вдали.
- Здесь не древние клады,
- А дощатый забор,
- Интендантские склады
- И извозчичий двор.
- Шепелявя неловко
- И с грехом пополам,
- Молодая чертовка
- Там гадает гостям.
- Там солдатская шутка
- Льется, желчь не тая…
- Полосатая будка
- И махорки струя.
- Драли песнями глотку
- И клялись попадьей,
- Пили допоздна водку,
- Заедали кутьей.
- Ворон криком прославил
- Этот призрачный мир…
- А на розвальнях правил
- Великан-кирасир.
3 августа 1961, Комарово
РОДНАЯ ЗЕМЛЯ
- И в мире нет людей бесслезней,
- Надменнее и проще нас.
1922
- В заветных ладанках не носим на груди,
- О ней стихи навзрыд не сочиняем,
- Наш горький сон она не бередит,
- Не кажется обетованным раем.
- Не делаем ее в душе своей
- Предметом купли и продажи,
- Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
- О ней не вспоминаем даже.
- Да, для нас это грязь на калошах,
- Да, для нас это хруст на зубах.
- И мы мелем, и месим, и крошим
- Тот ни в чем не замешанный прах.
- Но ложимся в нее и становимся ею,
- Оттого и зовем так свободно – своею.
1 декабря 1961, Ленинград. Больница в Гавани
* * *
- И было сердцу ничего не надо,
- Когда пила я этот жгучий зной…
- «Онегина» воздушная громада,
- Как облако, стояла надо мной.
14 апреля 1962, Ленинград
* * *
- О своем я уже не заплачу,
- Но не видеть бы мне на земле
- Золотое клеймо неудачи
- На еще безмятежном челе.
13 июня 1962
* * *
- Вот она, плодоносная осень!
- Поздновато ее привели.
- А пятнадцать блаженнейших весен
- Я подняться не смела с земли,
- Я так близко ее разглядела,
- К ней припала, ее обняла,
- А она в обреченное тело
- Силу тайную тайно лила.
13 сентября 1962, Комарово
37 
