40 
— Как пропал?
— Просто пропал. Вместе с вещами и документами. Как сгинул.
— Может, он домой раньше времени смотался?
— В том-то и дело, что до дома он не доехал, его жена говорит, что он должен был вернуться два дня назад, но не вернулся…
— Может, в дороге что случилось? Например, отстал от поезда? — предположила я.
— Он должен был лететь самолетом, — жена говорит, что сама покупала ему билет… — Катя немного помолчала, потом добавила. — Но в аэропорту никто его не помнит, следовательно, он не поехал домой…
— И что это значит? — Сонька возбужденно заерзала.
— Либо он собрал вещи и сбежал в неизвестном направлении, либо его убили по дороге в аэропорт.
— Да что ты такое говоришь? — ужаснулась я. — Кто мог его убить? Ладно бы, когда сюда ехал, но обратно?
— А какая разница? — спросила Сонька, нахмурившись.
— На курорт люди едут с деньгами — с них есть чего взять, но обратно… — я почесала нос, покумекала. — Может, его похитили?
— А мне говорила, что тут нет террористов! — запыхтела Сонька. — Значит, есть, раз похитили… — она испуганно уставилась на Катю. — А ты откуда все знаешь?
— Подслушала. Я же вам говорила, что в моем номере через розетку слышно буквально все… Так вот моя соседка, та самая Оля, которая через стенку живет… Эта шалава, прости господи… — Катя все еще хмурилась. — Она рассказывала все это своей горничной…
— А она откуда узнала?
— Ее хахаль, тот самый хлыщ, с которым она укатила, он следователь. Она, собственно, с ним и познакомилась в административном корпусе, он приезжал навести справки о пропавшем, а она что-то там утрясала… — Катя как-то беспомощно на нас посмотрела и пробормотала. — Вам не кажется все это странным, а девочки?
— Что именно? — спросила я.
— Сначала умирает Лена, потом пропадает ее любовник?
— Ну это еще недоказуемо! — фыркнула я. — Гуля могла и ошибаться. Мало что ли в санатории миниатюрных блондинок?
— Это ничего не меняет, — горько вздохнула Катя. — Все равно тут нечисто… Люди умирают, пропадают… Потом эти звуки… Всхлипы, вздохи, я лично из слышала, это не галлюцинация… А еще… — она понизила голос до шепота. — Еще я вчера кое-что видела…
— Что? — так же тихо спросила взволнованная Сонька.
— Я видела…
Вдруг она замолчала и резким движением нахлобучила шляпу на глаза.
— Там Гуля, — зашептала Катя из-под соломенных полей. — Я не хочу сейчас с ней разговаривать… Она по-прежнему неадекватна… Я ночью видела ее, она шарахалась по зарослям, словно приведение…
— Подумаешь, погулять вышла, а ты уж сразу — неадекватна, — встала на защиту Гули сердобольная Софья.
— Ее, между прочим, в палате запирают, мне об этом сам врач говорил, кстати, только ее, остальные имеют свободу передвижения… А она нет! Значит, психиатр считает, что она опасна!
— Так как же она смогла по зарослям шарахаться, если ее запирают?
— Сбегает! Вопрос — зачем? … Черт, она нас увидела! — Катя подобрала свою пляжную сумку. — Я побегу, обо всем расскажу за обедом!
И она унеслась, пригибая голову почти к земле. Ни дать, ни взять, американский морской пехотинец!
Гуля, нерешительно постояв на месте, развернулась, после чего скрылась за пирсом.
— И что ты об этом думаешь? — взволнованно выпалила Сонька. — Этого Васю призраки украли?
— Хватит глупости говорить!
— Почему глупости? Если инопланетяне людей похищают, почему не делать это призракам?
— Даже думать обо всем этом не хочу, — отбрила я подружку. — Пропал мужик, и пропал, не наша забота.
— Леля, я тебя не узнаю! — притворно удивилась Сонька. — Раньше тебя все тайны волновали! И ты считала их разгадку своей заботой. Что же с тобой теперь произошло?
— Если ты помнишь, я поклялась Колюне больше ни в одно расследование не впутываться…
— А он не узнает! — Она молитвенно сложила руки. — Клянусь, молчать даже под пыткой!
— Отстань!
— Ну, Леля! Неужели тебе не интересно, что на самом деле случилось с Леной и Васей?
— Совершенно не интересно, — очень умело соврала я. — Я хочу спокойно отдохнуть, не впутываясь ни в какие расследования, тем более, ни к чему хорошему они не приводят… — Я хмуро глянула на часы. — Кстати, мне пора на обед чапать.
— Разве? — Сонька сверилась со своими «курантами». — Куда так рано? Можно еще двадцать пять минут загорать. Давай полежим.
— Ты лежи, а мне пора.
40 
