очень нудно 
31 
— Держи свои деньги при себе. Пригодятся.
Помимо обычного сарказма он уловил в ее тоне еще что-то.
— Что случилось?
— Я хотела тебе сообщение оставить на случай, если ты позвонишь. Нехорошо было бы тебя в понедельник как обухом по голове шандарахнуть.
— Звучит не слишком обнадеживающе.
— Так и есть. Как говорится, дерьмо пошло — успевай глотать. От «Эббот секьюрити» к нам поступило целых семь дел. Пол Эббот дал от ворот поворот всем своим юристам и хочет, чтобы его делами занимался только ты! С чем и поздравляю.
— Да знаю я. Боб Фостер еще утром успел этим меня порадовать.
— Правда? А Его Величество сообщил тебе также, что одно из дел назначено к слушанию в понедельник?
— В этот понедельник?
— В этот понедельник.
От возмущения Слоун даже рассмеялся.
— Мы получим пролонгацию.
— Не получим. Эмми Доусон сегодня частным порядком ринулась в Верховный суд Сан-Матео, и судья Марголис ей наотрез отказал. По всей видимости, Эббот в третий раз меняет защиту. Вот прохвост. Когда будем устраивать новогодний бал для клиентов, напомни мне потерять его адрес. И судья Марголис что-то вскользь проговорил насчет того, чтобы «Мощнейшее оружие» было наготове, так что лучше тебе времени зря не терять. Эббот звонил трижды и в последний раз спрашивал твой сотовый и домашний телефоны, причем был не слишком-то обходителен.
— Дело-то очень муторное?
— Эмми говорит, ничего особенного. Один из служащих Эббота ограбил ювелирный магазин, который ему было поручено охранять. Парень уже был судим за грабеж. Умеют же подобрать себе кадры! Молодцы, да и только!
Слоуну хотелось пожаловаться на судьбу, но жаловаться в разговоре с Тиной было все равно что читать молитвы перед церковным причтом, и в конце концов, к добру ли, к худу ли, но это его работа.
— Лучше мне самому разобраться что к чему. Скажи Эмми, что я уже в дороге. И закажи нам «Ханен», хорошо?
Он повесил трубку, мысленно готовясь к долгому и утомительному вечеру. Потом бросил в портфель почту — так как большую часть дня проводил на службе, счета он, так или иначе, оплачивал там, — стянул через голову мокрую от пота фуфайку и поспешил в ванную, чтобы наскоро принять душ.
14
Остров Камано, Западный Вашингтон
Чарльз Дженкинс опустился на пятки своих измазанных глиной ботинок и, сняв кожаную рукавицу, провел рукой по лбу, оставляя на нем грязь, смешанную с потом. Хотя было и не жарко, фуфайка его под рабочим комбинезоном потемнела от пота на спине и груди. Высоко в летнем небе пролетела на северо-запад стая канадских гусей, клин их ясно обозначился на меркнущем небосклоне. С южной стороны горизонта высилась гора Рейньер, ледники на ней сейчас отливали золотом.
Дженкинс опять натянул рукавицу и продолжал прополку помидоров, копаясь в остро пахнущем кофейно-коричневом перегное, перемешанном с навозом и дворовым мусором, выбирая оттуда сучки и камушки. За его спиной на лугу скакали галопом арабские жеребцы — они вскидывали задние ноги и фыркали, нагнув голову и примериваясь, чтобы лягнуть Лу и Арнольда. Если не считать еды, самым большим удовольствием для его псов было задирать этих девятисотфунтовых великанов. Неумолчный и назойливый собачий лай не вынесли бы никакие соседи, но соседей у Дженкинса не было. С запада и севера десять акров его луга окаймляли густые заросли можжевельника, тсуги и кленов, на востоке зеленые, как зеленое одеяло, невысокие холмы граничили с молочной фермой. В четверти мили к югу находился залив Пьюджет — единственным строением в той стороне была дощатая пресвитерианская церковь, и там же проходили две дороги, кружившие по острову и зажимавшие его в клещи.
Воспользовавшись редким моментом тишины, Дженкинс распрямился и, бросив взгляд через плечо, увидел, что копыта арабских жеребцов уже нацелены, но Лу и Арнольд не увертывались — они напряженно замерли, навострив уши и принюхиваясь.
Дженкинс тоже был настороже, хотя его к этому еще и подтолкнули: когда днем он отправился в Стенвуд за сеткой для птиц, чтобы уберечь огород, Гэс из скобяной лавки сообщил ему, что им интересовались. Свою роль сыграла и первая страница «Сиэтл постинтеллидженсер».
Машина ехала с восточной стороны, у церкви она замедлила ход — видимо, водителю церковь указали в качестве ориентира. Он потерял машину из виду, когда она скрылась за дощатой церковью, а потом опять вынырнула вдали, свернув на глину и гравий полосы отвода. Машина ехала теперь медленнее, так как дорога шла в гору, потом машина опять исчезла за ежевичными кустами, отделявшими церковные владения от его земель. Не важно. Дорогу эту он знает как свои пять пальцев. Гравий скоро кончится, и начнется грунтовая, с выбоинами; на развилке возле следующей купы ежевичных кустов, разросшихся так, что того и гляди разрушат его ветхий сарай, водитель свернет направо, потому что дорога там покажется ему шире, а значит, и более наезженной. По ней он доедет до ручья, а там тупик, и ему придется пятиться задом. Левая дорога так узка, что кусты будут царапать корпус машины, и так до самого навеса — сомнительного шаткого сооружения, примыкающего к сторожке. Наиболее предприимчивые из визитеров предпочтут покинуть машину и постучать в переднюю дверь. Но сегодня вечером на стук никто не ответит. Хозяин в огороде — пропалывает томатную грядку.
31 
