очень нудно 
106 
– Я… я не знаю, как вас благодарить…
– Благодарности после. А сегодня мне нужно продумать план боевых действий против Самурая.
– Я знаю, где его найти, – решительно сказал Андрей.
Дрозд снисходительно улыбнулся.
– Где можно найти кирпич, который упал тебе на голову? Парень, это задачка для первого класса. Самурай никого в городе не боится, а потому не прячется и не предпринимает повышенных мер безопасности.
– Это верно.
– И совершенно зря не прячется. Черная зависть – движитель многих несчастий. А ему завидуют многие.
Поскольку Самурай вращается в весьма специфическом обществе, и способы выражения этой зависти нестандартные. Если ходишь по лезвию ножа, то не мешало бы надеть сапоги на прочной подошве…
Андрей особо не вслушивался в философствование Дрозда; иногда на его приятеля находил такой стих.
Юношу снедала злоба на Самурая и его подручных. Он буквально дрожал от ненависти.
Андрей был уверен, что Дрозд не откажется от своих слов. А его возможности юноше были в какой-то мере известны. Кроме того, что Дрозд был мастером восточных единоборств, он прекрасно владел ножом и отменно стрелял.
Несколько раз Дрозд приезжал вместе с Андреем в заброшенный карьер, и они упражнялись в стрельбе с пистолета.
У юноши глаза на лоб лезли от удивления и восхищения, когда Дрозд вкладывал пулю за пулей точно в центр мишени. При этом создавалось впечатление, что он почти не целится.
Андрей иногда задавался вопросом, откуда у Дрозда оружие и зачем оно ему нужно. Но спросить об этом приятеля не решался. А сам Дрозд помалкивал.
Впрочем, объяснение этого факта лежало, что называется, на поверхности.
Андрей знал, что купить пистолет можно без особого труда. Об этом ему рассказал Маноло. Цыган даже назвал цены на разные модели оружия.
А то, что Дрозд, собираясь в очередную командировку, брал пистолет с собой (это Андрей тоже успел подметить), объяснялось еще проще: такие нынче времена. Страшные времена.
По вечерам даже во двор выходить опасно, а уж в дальней дороге, да еще в одиночку и на дорогой машине, – тем более.
И только одно его несколько смущало. Почему Дрозд так быстро и сразу – практически без раздумий – согласился помочь ему?
Даже в том состоянии, в котором он сейчас был, Андрей понимал, в какую опасную авантюру ему, пацану без надлежащего опыта, придется ввязаться. Но у него был веский мотив.
А с каких соображений Дрозд так легко и с энтузиазмом из-за чужого ему человека кладет голову под топор? Неужели единственно ради острых ощущений?
Это была загадка.
Но отгадывать ее Андрей не имел желания. Пусть все идет, как идет, думал он с убежденностью прожженного фаталиста. Все это время перед его глазами стояло лицо матери. Он думал только о ней.
– Мне обязательно нужно увидеть мать, – сказал Андрей, перебив Дрозда на полуслове. – Сегодня увидеть.
Дрозд запнулся, недовольно нахмурился, но все-таки ответил:
– Это опасно. В больнице могут быть бойцы Самурая. Если все обстояло так, как ты рассказал, то этим двоим – как их там? – можно сказать, повезло.
– Повезло?
– Конечно. Ведь от места событий до реанимации всего ничего – несколько метров. И сейчас они находятся там. Или где-то поблизости – в лучшем случае. А это значит, что "самурайчиков" будет на втором этаже больницы – пруд пруди.
– Я все равно ее увижу! Может быть, ночью.
– Мне твое желание понятно… – Дрозд задумался. – Ну, раз хочешь… как говорится, о чем базар, – сказал он спустя некоторое время; и добавил, как-то странно ухмыляясь: – Проведем разведку боем.
От этой улыбки – вернее, оскала – у Андрея побежали мурашки по коже.
Волкодав
Что такое интуиция? Трудно сказать. Как ни объясняй, все равно ничего понять нельзя. Есть такое чувство – и все тут. В умных книгах об этом явлении пишется примерно так: интуиция – это способность постижения истины без доказательств.
Пришла тебе в голову какая-нибудь нелепица, думаешь, что такого просто не может быть, а внутренний голос, этот беззвучный вестник интуиции, капает и капает на мозги: ни хрена подобного, все, о чем ты сейчас размышляешь, должно случиться; или уже случилось.
И чем бы ты ни занимался, куда бы ни шел, а интуиция поворачивает тебя совсем в другую сторону – туда, где, по идее, тебе совсем делать нечего.
Так и я: вместо того, чтобы заниматься делами фирмы и другими, совсем уж неприятными вопросами, связанными с Анубисом и молодчиками, которые нацелились на мой магазин, я пылил в сторону заброшенного крематория, к Мазаю.
106 
