очень нудно 
39 
Ему нравилось слушать Киру. У нее было богатое воображение, и не случись семейной трагедии, кто знает, могла бы получиться хорошая писательница. Уж получше, чем Злата Ветер! Даниил читал ее опусы и хохотал. Бедный Сид! Парень думает, что хорошо устроился, а его держат в клетке как подопытного кролика! И изучают его рефлексы! И мозги у него жалкие, кроличьи! Инстинкт размножения доминирует над инстинктом самосохранения. А потом приходится за это платить.
Что будет, когда Сид узнает всю правду? От начала и до конца? Грушин не выдержал и вновь расхохотался. Нет, надо пойти посмотреть, как развивается семейная драма. И, улыбаясь, вышел из спальни…
ДАМА БУБЕН
Настало время заняться вплотную Прасковьей Федоровной. Ибо, не зная характера этой дамы, трудно понять, почему она подчас совершает странные поступки. И откуда такое самообладание?
На обложках романов Златы Ветер, под неудачной фотографией, кроме названия наиболее известных романов писательницы в нескольких предложениях излагалась краткая ее биография. В которой не было ничего примечательного. Место рождения: город Москва, где и училась, сначала в школе, потом в Институте культуры, работала в библиотеке, и нигде больше, пока не начала писать. То есть «занялась литературной деятельностью». Ничего выдающегося не совершила, сценариев не кропала, на телевидении не работала, передачи на радио не вела, от политики держалась в стороне. Не участвовала, не состояла, не привлекалась…
До сорока лет Прасковье Федоровне Потаповой, Паше, откровенно не везло. Ее мама всю жизнь также проработала в библиотеке, дослужилась до заведующей, с этой должности и ушла на пенсию в шестьдесят лет. Папа работал маляром на стройке. В Москву приехал из деревни, но женился на москвичке и в столице осел. Родители зятя не приняли и у себя не прописали. Поначалу Потаповы жили в общежитии, потом десять лет в коммуналке. Пока отцу не дали двухкомнатную квартиру в новом доме. Жили, как все. Не хуже и не лучше других. Перехватывали пятерки и трешки до получки, телевизор купили в кредит, за паласом год стояли в очереди, а открытки на автомобиль марки «Запорожец» так и не дождались.
Паша привыкла так жить. Считая каждую копейку и тщательным образом планируя семейный бюджет. Потому и оставалась такой же скуповатой, даже будучи знаменитой и состоятельной дамой. И любила прибедняться. Денежки на счет в банке откладывала с каждого гонорара, на черный день. Мало ли что?
Ее первые книги были точной копией переводных. Только имена русские. Он ужасно богатый. Но несчастный. Она из хорошей семьи. Все есть: деньги, образование, престижная работа. Но страдает. Он свободен, она тоже не замужем, но обстоятельства мешают им быть вместе. Больше всего Прасковья Федоровна мучилась, придумывая эти самые «обстоятельства». По какой такой причине свободная красивая женщина и свободный красивый мужчина, у каждого из которых имеется отдельная жилплощадь, деньги и машина, на протяжении целого романа тянут с интимной близостью? И со свадьбой? Изменять им друг другу нельзя, потому что любовь. Закон жанра. Так что?
Эх, будь ее воля… Представив себя молодой и красивой женщиной из хорошей семьи, с отдельной жилплощадью, Прасковья Федоровна с досадой бросала ручку. Какие такие «обстоятельства» могут помешать ей броситься в объятия влюбленного красавца?! Все эти страдания яйца выеденного не стоят!
До сорока лет она прожила с родителями, в той самой двухкомнатной малогабаритке, казавшейся когда-то дворцом. А теперь с тоской смотрела в окно, как растут вокруг новостройки. Как выгружают вещи из подъехавших машин, визжат дети, собаки, кошки, которых непременно надобно первыми пустить через порог. Ей мерещилось, что каждое вновь вспыхнувшее окно — словно островок счастья, где солнце любви согревает зыбучий песок желаний. И так сладко утонуть, погибнуть, будучи согретой этим солнцем!
Да, в личной жизни ей откровенно не везло. Был маленький эпизод в двадцать три года. Так, эпизодик. Крохотный. Он не был богатым. Не был красивым. И не был молодым. Но, слава тебе, Создатель Всемогущий, не осталась старой девой! А то был бы позор! Производительница страстей африканских, способная поддать такого жару, что чертям становится тошно, — старая дева!
…Если бы она была трезвой, то никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не решилась бы. Воспитание не позволяло. Стриптизер! Мама дорогая! Моложе на семнадцать лет! Еще пять раз мама! Но оказалось, что самое сложное — сделать первый шаг. Для того и существуют подобные заведения.
39 
