107 
Я говорила со своей сестрой один раз в неделю. У нас было несколько длинных, довольно неуклюжих бесед, неизбежно касающихся ее психологического состояния, и методов лечения ее врача.
— Я приеду в Хьюстон на следующей неделе, — наконец, сказала мне Тара. — В пятницу. Я покидаю клинику. Доктор Джеслоу говорит, что я получила хороший старт, но я должна, вероятно, заботиться о ком-то, если я хочу двигаться дальше.
— Я очень рада, — сумела сказать я, чувствуя холод во всем теле. — Я рада, что тебе лучше, Tара. — Я сделала паузу, прежде, чем смогла продолжить. — Ты захочешь сразу же забрать Люка, я полагаю? Поскольку, в противном случае, я всегда могла бы…
— Да, я хочу забрать его.
Действительно хочешь? Хотела я спросить ее. Поскольку ты никогда даже не спрашивала о нем, и, кажется, он тебе совсем неинтересен. Но, возможно, я несправедлива к тебе. Возможно, он значил слишком много для нее… возможно, она не могла заставить себя обсудить источник такой мощной тоски.
Я подошла к кроватке Люка, в которой он спал. Я дотронулась до него, и судорожно сжала свой мобильный телефон. Мои пальцы дрожали. — Я могу встретить тебя в аэропорту?
— Нет, я… об этом позаботились.
Марк Готтлер, подумала я. "Слушай, не хочу быть надоедливой, но… тот обещанный контракт, мы говорили о… он здесь, в моей квартире. Я надеюсь, что ты, по крайней мере, посмотришь его, пока ты здесь.
— Я посмотрю его. Но подписывать не буду. В этом нет необходимости.
Я кусала губы, чтобы удержаться от спора с ней. Поспешишь — людей насмешишь, сказала я себе.
Джек и я спорили о перспективе возвращения Тары, потому что он хотел быть здесь, со мной, а я хотела оказаться перед всем этим одна. Я не хотела, чтобы он был частью чего-то, столь болезненного и личного. Я довольно хорошо представляла себе, насколько сильно потеря Люка ранит меня, и я не хотела бы, чтобы Джек видел меня в момент такой слабости.
Кроме того, та пятница была днем рождения Джо, и они планировали поехать на ночную рыбалку в Галвестон.
— Ты должен быть там ради Джо, — сказала я Джеку.
— Я могу перенести поездку.
— Ты обещал ему, — сказала я, зная об эффекте, которое это слово имело для Джека. — Не могу поверить, что ты всерьез собираешься пропустить день рождения своего брата.
— Он поймет. Это более важно.
— Все это очень здорово, — сказала я. — Но мне нужно остаться с моей сестрой наедине. Тара и я не сможем поговорить, если ты будешь здесь.
— Черт побери, она, как предполагалось, не должна была возвратиться до следующей недели. Какого черта она выходит так рано?
— Я не знаю. Я не думаю, что она предполагала, что проблемы ее психического здоровья как-то отразятся на твоих планах поехать на рыбалку.
— Я не поеду.
Сердитая, я кружилась по его квартире. — Я хочу, чтобы ты поехал, Джек. Я могу быть более сильной в этой ситуации без тебя. Я должна сделать это сама. Я собираюсь вручить Люка Таре, выпить большой бокал вина, принять ванну, и пораньше лечь спать. Если я действительно захочу быть с кем-то, я поднимусь наверх и зайду к Хэйвен. И ты вернешься на следующий день, и мы сможем сделать вскрытие моего трупа.
— Я предпочитаю назвать это анализом последствий. — Он пристально наблюдал за мной, видя слишком много. — Элла, перестань, черт возьми, кружиться, и подойди ко мне.
Я еще металась по комнате, течение приблизительно десяти секунд прежде, чем подошла к нему. Его руки обняли меня, он прижал мое напряженное тело к своему, казалось, обнимая все сразу: мои плечи, ягодицы, талию, бедра.
— Прекрати притворяться, что все прекрасно, — сказал он около моего уха.
— Это все, что я могу сделать. Если мысленно притворяешься, что все прекрасно, достаточно долго, все, в конечном счете, становится прекрасным.
Джек молча держал меня в течение нескольких минут. Его рука продолжала медленно двигаться по моему телу, прижимая меня все ближе, сжимала, успокаивала, как скульптор, формующий глину. Я дышала глубоко, позволив себе расслабиться, почувствовать себя избалованной и захваченной в нежный плен, мои нервы подпрыгнули, когда он притянул мои бедра к своему паху, позволяя мне почувствовать, как он возбужден.
Он снял мою одежду, затем свою собственную, каждое движение было намеренно неторопливым, и когда я попробовала что-то сказать, он взял мою голову в свои руки, и поцеловал меня, жадно прильнув к моим губам в иссушающем поцелуе. Опустив меня на пол, он широко раздвинул мои бедра, его рот горячо впился в мои губы. Я тянулась вверх, пробуя стать ближе, напрягаясь от удовольствия ощущать его сильное тело. Мы медленно перекатывались, сначала я была сверху, потом он, и он схватил мои бедра и скользнул в меня, глубже, еще глубже, пока не утонул в моей влажной жаре. Я стонала от удовлетворения, ощущая его вес, и то, что он слился со мной в единое целое, чувствовала нажим его плоти, и свою полную открытость.
107 
