45 
Компашка за соседним столиком разошлась не на шутку: мат-перемат. Я делаю вид, что не слышу. Сермаль, похоже, просто внимания не обращает, а вот Кирка начинает нервничать. Неудобно ему за меня. Собираюсь его притормозить, но не успеваю. Поворачивается вместе со стулом.
– Друг,– вежливо говорит он самому громогласному,– кончай материться, ладно?
– Не понял! – Стриженый тут же заводится: – Ты, бля… – и разражается нецензурной тирадой.
Кирилл встает. Обычно этого достаточно. Но не в данном случае. Бандит тоже встает и оказывается таким же громадным. Глядят друг на друга в упор.
Сердце у меня уходит в пятки. Это же бандиты! Чувствую, громила сейчас ударит…
– Эй, сын земли! – внезапно произносит Сермаль участливым голосом.– Не обижай человека. Видишь, у него член отвалился.
Кирилл не шевелится, а громила кидает злобный взгляд на Сермаля:
– Ты чё…
И тут лицо его меняется на глазах. Судорожным движением он цапает себя за ширинку… и белеет.
– Ты, парень, на полу поищи,– тем же участливым голосом советует Сермаль.– Если недавно отвалился, еще можно пришить. Только быстро надо.
К моему невероятному изумлению, громила молча опускается на четвереньки и дрожащими лапами шарит по грязному полу. Его приятели тупо наблюдают.
– Нашел? – секунд через двадцать интересуется Сермаль.
– Не-а,– дрожащим басом отвечает громила.
– Так, может, он на месте? – деловито предполагает Сермаль.
Громила щупает… и расплывается в улыбке.
– Ага,– говорит он,– на месте! – и поднимается с четверенек.
– Ну ты… – выходя из ступора, рычит один из его приятелей.
Но громила его притормаживает, широко улыбается Сермалю.
– Спасибо,– говорит он.– Пошли, братва!
Все четверо поднимаются и уходят. Кирилл садится на стул. Я – в полном недоумении.
– Это что,– спрашиваю,– гипноз?
– Почти,– добродушно отвечает Сермаль. А через некоторое время даже снисходит до объяснений.
– У каждого человека,– говорит он,– есть нечто, что он очень боится потерять. И как ни странно, убедить его в том, что он это потерял, совсем несложно. Главное – ваша уверенность.
Объяснение кажется мне разумным. И психологически грамотным. Но, черт возьми, я чувствую, что за всем этим кроется что-то еще.
Мы продолжаем есть как ни в чем не бывало. На моих мужиков с восхищением пялится официантка. Физиономия у нее как у курицы. И фигура такая же.
Поели. Сели в машину.
– Куда едем? – интересуюсь казенным голосом.
– Прямо,– отвечает Сермаль.– Пока прямо.
Ладно, поработаем шофером. Завела, вынула сигарету.
– Сермаль, дайте мне прикурить, пожалуйста.
Кирин дружок послушно вынул из гнезда зажигалку, повертел в пальцах… и вставил обратно.
– Вы ведь не хотите курить, Мариночка.
Верно. Не хочу. Только что хотела, а сейчас даже подумать противно. Экстрасенс хренов! Может, хоть курить брошу?
– Вы – экстрасенс, Сермаль?
– Экстрасенс – это кто? – Взгляд прямо-таки деревенский.
– Помесь конферансье и шамана.
За спиной хрюкнул Кирилл. Верно. Для него и сказано.
Глаза Сермаля неожиданно становятся ласковыми.
– Вы на меня сердитесь, Мариночка? За что?
Так я тебе и скажу!
– Вы, Сермаль, случайно мысли не читаете?
– Только хорошие. А вот дальше – налево.
Налево так налево. Сворачиваю со Среднего на Линию.
– А теперь вон в ту подворотню.
Можно и в подворотню.
Квадратный двор. Стены. Из-под обвалившейся штукатурки выглядывают царских времен кирпичи. В углу – лавка. На лавке – древние бабки, похожие на перезрелые грибы. Рядом с лавкой – мусорные баки. От баков несет тухлятиной.
– Узнаешь? – спрашивает Сермаль.
– А как же! – басит за спиной Кира.– Нападение с целью ограбления.
Оба ржут. Бабки вздрагивают и начинают шушукаться.
– Видишь бумажку на стене? – спрашивает Сермаль.
Наблюдаю в зеркальце, как Кира беспомощно щурится. Очки надо носить, пижон!
– Мариночка, можно подъехать поближе?
Барин какой! Три шага не пройти. Однако подаю машину. Но Кира все равно ни хрена не видит. Сермаль, смилостивившись, читает вслух:
– «Занятия по хатха-йоге. Дипломированный специалист двенадцатого посвящения. Физическое здоровье, душевное равновесие и магическая неуязвимость. От пятнадцати до пятидесяти лет. Запись с одиннадцати до тринадцати и с восемнадцати до двадцати. Торопитесь, прием ограничен!»
– А не записаться ли нам? – интересуется Сермаль.– Не ровен час – не успеем.
45 
