28 
Она дала им большой сверток с приготовленным ею обедом.
– Не тратьте вы деньги на эти гостиницы, – говорила она. – Там дадут лишь жесткое мясо и лежалый сыр. Вам понравится, что я упаковала для вас.
– Я не сомневаюсь в этом, – ответила Харита, – и большое, большое вам спасибо, миссис Джонсон, за вашу доброту.
Миссис Джонсон нежно поцеловала ее.
– Будьте осторожны, – сказала она, – берегите себя или лучше скажите своему мужу не сводить с вас глаз.
С этими словами она взглянула на графа, который откликнулся:
– Я обещаю это.
И они уехали.
Граф настоял, чтобы миссис Джонсон приняла от него плату.
Харита видела, как он едва ли не насильно вложил банкноту в ее руку.
Ей показалось, что это было десять фунтов.
Она с трудом могла поверить, что кто-то может быть столь щедр.
Лошади их хорошо отдохнули, и они проскакали часть пути галопом, чтобы не испытывать судьбу.
Затем они перешли на более ровный, но все же быстрый шаг.
Граф рассчитывал, что они подъедут к приорату во второй половине дня.
С наступлением полудня оба они проголодались, поскольку завтракать им сегодня пришлось намного раньше, чем обычно.
Граф нашел прекрасное местечко на холме, возвышавшемся над небольшой долиной.
Они расположились на самом краю леса, на тенистой зеленой лужайке.
Они подвязали поводья лошадей покороче и дали им попастись.
– Я не знаю, как Меркурий, – сказал граф, – но Юпитер прибежит, только я свистну.
– Вы оскорбляете Меркурия! – отвечала Харита. – Он приходил по моему зову с самой первой моей прогулки на нем, и я уверена, что он понимает каждое мое слово.
Граф рассмеялся.
Они сидели на траве под ветвями вяза.
Харита развернула обед, которым снабдила их миссис Джонсон.
Она проявила необычайную щедрость.
Тут были и нарезанный окорок, и цыпленок, и засоленная свинина, которая, как знала Харита, была ее коронным блюдом.
Был и соус к мясу в маленькой закрытой чашечке.
И салат, и помидоры из ее сада.
Граф вынул из своей седельной сумки бутылку сидра и две кружки.
Харита засмеялась, увидев их.
– А вы, я смотрю, уезжаете с большим, чем приезжаете, как говорит миссис Джонсон, – сказала она. – Я не знала, что вы везете такую роскошь, как сидр фермера Джонсона!
– Он был достаточно тяжелым, чтобы послужить гандикапом5 для Юпитера, – ответил он, – но это позволило Меркурию держаться вровень с ним.
Он поддразнивал ее, и Харита сказала:
– Вы опять несправедливы к Меркурию. Я считаю его самой прекрасной лошадью, какую я когда-либо видела!
– Ну а я восхищаюсь Юпитером, – сказал граф. – Когда-нибудь мы посоревнуемся на скачках и посмотрим, кто победит.
Харита не отвечала.
Она думала, что в будущем ей, возможно, уже не доведется вновь встретиться с Дэролом.
После того как он привезет ее в деревню, где обещал найти ей прибежище на ночь, она должна будет отправиться дальше.
Она не может стать обузой для него.
Она должна найти своего дядю и уповать на то, что он окажется достаточно добрым, чтобы позволить ей остаться у него.
Кроме того, Хариту тревожило, что деревня Дэрола, по-видимому, находилась недостаточно далеко от дома ее отчима.
Она не сомневалась, что он не прекратит разыскивать ее.
Сейчас он, наверное, придумывает какие-нибудь благовидные причины, чтобы объяснить лорду Стилбэри ее отсутствие.
Но она не высказывала своих опасений вслух.
Она не хотела показаться неблагодарной Дэролу, столь великодушно исполнившему роль ее мужа.
К тому же он обещал ей помощь в будущем.
«Он молод и красив, – говорила она себе. – Наверное, у него есть немало дорогих ему людей, о которых он заботится».
Граф с аппетитом ел обед.
– Миссис Джонсон была права, – заметил он. – Мы не нашли бы ничего подобного ни в одной окрестной гостинице.
– Да их и встретилось нам немного, – напомнила ему Харита.
– Да, пока мы ехали полями, но дальше на нашем пути будет больше деревень.
Хотя как раз деревень он собирался избегать, опасаясь быть узнанным.
Граф раздумывал, стоит ли открыть Харите, кто он, однако решил не делать этого.
Что ему нравилось в ней, так это ее естественность.
Она перестала стесняться или робеть в его присутствии.
Она говорила с ним, нимало не заботясь о производимом ею впечатлении, чего он не встречал еще ни в одной женщине.
28 
